И тут Антона из пустоты пространства кто-то грубо облапил, дохнул в лицо портвейном. Антон очнулся, отпрянул и узнал – Боец, парень из его дома. Антон с ним почти не общался: Бойцов учился в ПТУ, обитал в другом мире – в антимире. Но «привет» на «привет» при встречах обменивали.
Боец, качнувшись, снова заключил Антона в объятия, скорячился в борцовскую стойку, замычал. Антон, нервничая, начал отдирать от себя парня, но тот словно прилип.
– Боец, ты что? Не узнал, что ли? – Антон сам слышал в своём голосе постыдные умоляющие нотки. – Боец, ну правда, что ты? Отстань. Мы же в одном доме живём – не узнал?
– К-короче, – пробубнил Боец, начиная кружить Антона по траве, точно по борцовскому ковру. – К-короче…
Антон зыркнул на Веру. Она стояла в сторонке, прижимала кулачки к подбородку, смотрела растерянно, испуганно.
И Антон решился: подстегнул себя, плеснул в душу злости, резким тычком отбил левую руку Бойца, отклонился назад и своей правой вмазал ему по физии. Но – слабовато: не удар – пощёчина. Однако Боец оторвался, застыл, хлопая ресницами.
Только воспрянувший Антон хотел резко отодвинуться и распрощаться с соседом по дому, как из-за деревьев нарисовались ещё двое. Антон, не успев собраться, после первого же тычка в лицо закрыл голову руками, выставив локти, скрючился. Его мигом сбили на землю, принялись с аппетитом пинать.
Спасла Антона Вера: она так пронзительно завизжала, что пинальщики не выдержали, приложили ещё по разу «фраера причёсанного», подхватили Бойца и – смылись. Антон в общем-то отделался легко: фингал, губа разбита да бока гудят. Но больше всего душа кровоточила – от стыда хотелось в канализационный люк головой. Да ещё Вера сыпанула добрую пригоршню сольцы на свежую рану – шла, шла, да и ляпнула: «А ты драться, оказывается, не умеешь…»
После этого вечера они не встречались полгода.
Шмац! Шмац!
Антон догадался – пробивают дыру над притолокой.
– Если бы не застеклили лоджию, мы бы сейчас спокойно к соседу перебрались, – ровно, бесстрастно сказал он.
Лоджия – одна на две квартиры. Посередине тонкая перегородка в половину кирпича.
– Подождите, – оживился Антон, отстранил от себя Наташку, – сейчас всю раму выбьем…
Он побежал за топориком. Наташка приникла к матери. Девчонка словно заснула: не открывала глаз, еле держалась на ногах. Лицо её было измазано в крови.
Антон схватил топорик, глянул – наверху зияла квадратная дырища. Левый верхний угол дверной коробки ходил ходуном.
И тут Антона осенило – ванная!
– Вера, Наташка, сюда!
Он открыл ванную, впустил жену с дочкой, бросил напоследок взгляд назад – дверной косяк трещал, выскакивал из плоскости стены. Антон закрылся на защёлку, сунул фонарик Вере. Положил топорик в раковину, обеими руками сорвал зеркало вместе с полочкой – посыпались банки, тюбики, флаконы. Швырнул всё в ванну. Перехватил удобнее топорик, ахнул остриём по стене…
Ещё когда они только вселились, Антон, отделывая ванную, обнаружил: от соседа-инвалида в этом месте их отделяет тонюсенькая стеночка из половинок кирпича и сыпучего раствора. Чтобы капитально закрепить раковину, пришлось даже нашивать деревянный щит на всю нижнюю часть перегородки.
От первого же удара сделалось окошко с ведёрное дно. Загремело и рассыпалось зеркало соседа. Антон с сумасшедшей силой рубанул крест-накрест несколько раз, приказал:
– Наташка, полезай!
Он подсадил дочку, просунул её ногами вперёд, протолкнул в дыру. Быстро подтащил стиральную машину «Малютку».
– Вера!
Жена ступила на унитаз, с него – на «Малютку», хотела перешагнуть раковину, но узкая юбка держала.
– Вера! – заорал в бешенстве Антон. – Да задери ты её, чёрт возьми!
И сам схватил за подол, вздёрнул юбку. Вера, сверкая исподним, корячилась, протискивалась в пролом.
«Боже, – мелькнуло у Антона в голове, – это же кинокомедия! Это же цирк!» И он почувствовал на глазах слёзы.
Прежде чем скрыться самому, Антон, охнув от натуги, стащил со стены железный шкаф с запасами мыла, зубной пасты, порошка стирального – придавил им дверь. Вплотную придвинул и стиральную машину. Приладил под ручку швабру – всё, глядишь, задержит на минуту-другую.
В квартире соседа они оказались впервые. Свет вспыхнул. Краем глаза Антон заметил – сиро, убого: стол, стулья, дерматиновый диван. Но главное – телефон. Вот он голубчик, ярко-красный, стоит на тумбочке у окна – ждёт.
Антон схватил трубку… В телефоне – чёрный провал тишины. Сволочи! Они, конечно же, провода в коридоре оборвали…