— Мой сын не признает обязательства, сладкая, и у него нет времени на это дерьмо, когда здесь Игры, — выплевывает он, переводя взгляд с Луны на меня. — Собирай свое барахло, мы уходим. Твои мать и сестра ждут тебя в комнате.
Моя рука инстинктивно ударяет по столу передо мной, когда я начинаю паниковать. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Где Нив? — рука Паркера крепче сжимает мою ногу, заставляя меня продраться сквозь туман ярости, завладевающий моим разумом.
Его улыбка чеширского кота говорит мне, что он знает, что завладел моим вниманием, что я сделаю практически все, чтобы защитить свою сестру.
— Она, конечно, здесь. Не хотела пропустить одного из своих старших братьев, который наконец-то добрался до Игр, не так ли?
Вот почему она не отвечала на мои телефонные звонки или сообщения. Она знала, что я буду расстроен, узнав, что они здесь. Она возвращается к жизни, от которой я пытался ее защитить, к жизни, в которой он заставляет нас участвовать в санкционированных Физерстоуном клинических испытаниях.
Делая глубокий вдох, я пытаюсь контролировать свой гнев. — Во второй раз за сегодняшний вечер, папа, Луна — моя жена, а это моя семья. — указываю на парней рядом со мной. — Мы будем участвовать в Играх вместе, поэтому я остаюсь здесь, но я хочу увидеть Нив. — рука Паркера сильнее сжимает мое бедро, почти до боли, но я слишком напряжен. Мое сердце бешено колотится, и я чувствую, как дрожат мои руки, когда я прячу их под стол.
Он открывает рот, собираясь возразить, но заговаривает Реджи Ривера.
— Патрик, заткни свой гребаный рот, пока не сделал еще хуже. Наши родословные теперь связаны, нравится нам это или нет. — он делает паузу, поворачиваясь к Луне с мягкой улыбкой. — Без обид на тебя, Луна. Я в восторге, что теперь ты официально часть нашей семьи. Это этим придуркам нужно наверстать упущенное. — он грозит пальцем моему отцу и Трэвису, прежде чем снова повернуться к ним. — Нам нужно держаться вместе, если мы хотим получить хоть какой-то шанс противостоять Тотему и этому новому гребаному движению.
Никто не произносит ни слова, переваривая сказанное Реджи. Мой отец в отчаянии проводит рукой по лицу, но не спорит. Его возраст проступает сквозь напряжение на лице. Светлые волосы на макушке поредели, а кожа намного бледнее, чем обычно.
— Это чертово движение, — бормочет Трэвис. — Я медленно наблюдал, как число участников группы увеличивается, в то время как Тотему удается оставаться в укрытии.
— Он вышел на мировой уровень, — фыркает Мария. — Ходят слухи, что он обзавелся армией последователей, верящих в его бред. Приход Тотема за Физерстоуном был неизбежен. Мы должны быть настороже, потому что каким-то образом ему всегда удается быть на шаг впереди.
— Но, в конечном счете, чего хочет это новое движение? — спрашивает Луна, оглядывая стол. Выражение ее лица нейтральное, но я знаю, что она так же удивлена, как и я, тем, что они открыто обсуждают это перед нами.
— Они хотят управлять Фезерстоуном, отменить решение Кольца и повести нас по еще более темному пути, — отвечает Джулиана с непоколебимым ледяным спокойствием. После этого никто не разговаривает, каждый из нас пытается представить, как бы это выглядело.
— Луна, почему бы вам с Паркером не объяснить, что произошло вчера? — в конце концов продолжает Джулиана, оглядывая группу.
— Откуда нам знать, что один из них не связан с Тотемом? — спрашивает Роман, свирепо глядя на Патрика и Трэвиса, сидящих по другую сторону стола.
— Ну, если это так, они все равно узнают, что произошло, — рычит Раф, присоединяясь к Роману в его пристальном взгляде, и Луна раздраженно качает головой.
— Короче говоря, когда мы добрались до палатки, на нас напали из засады. И Паркер, и я получили удары по затылку, которые вырубили нас. Мы очнулись во внедорожнике, и я слышала, как Вероника упоминала, что кто-то намеренно дал Паркеру и мне успокоительное, чтобы держать нас без сознания во время поездки, но, очевидно, это не сработало. — она откидывается на спинку стула, бросая взгляд на Паркера, прежде чем продолжить. — Вероника объясняла Тотему, что ей по пути с нами. Когда она поняла, что мы с Паркером не спим, она напала на меня.
— Гребаная сука, — перебивает Джулиана, но никто не жалуется, только кивают в знак согласия с ее заявлением.
— Мы дрались, пока мне не удалось боднуть ее головой и застрелить парня, душившего Паркера. — голос Луны в конце слегка срывается, и у меня болит сердце, когда я слышу, как боль трепещет в ее горле.