– Поэт? – Яснины глаза заблестели. – Да у вас тут сборище богемы. Григорий, вы в самом деле поэт?
– Да, пытаюсь им быть.
Они тут же принялись болтать о поэзии, что в рамках нашей вечеринки смотрелось странно. Оказалось, что Ясна работает в университетской газете, и там иногда публикуют стихи. После этого Вадима опять понесло. Вроде того, что «эти два искусствоведа и подружку себе под стать нашли».
– Не обращай внимания, Ясна, Вадик неравнодушен к искусству, – вступилась Таня Морозова. – Он вечно задирает Петю с Игорем.
– И под искусством он понимает даже университетскую газету? – улыбнулась Ясна в ответ. – А вообще интересно, что именно тебе не нравится в искусстве?
– Ой, нет, Ярославна, это бесполезно! – встрял Петя.
– Нет-нет, интересно! Ведь искусство – важный элемент культуры. Нападать на него – это в глазах многих все равно что признавать самого себя некультурным человеком, поэтому…
– А кто тут нападает на искусство?! – воскликнул Вадик. – Я всегда говорю только, что искусствовед – идиотская профессия. Да, эти люди много знают, но их знания – ни о чем!
– То есть произведения искусства – это ничто?
– Вообще-то, да! Они занимают какое-то место в жизни, но нельзя его переоценивать. Ты понимаешь, что они (он указал на нас с Петей) будут всю жизнь делать? Заниматься тем, что не несет никакого практического смысла! По-моему, полный идиотизм.
– Понимаю, – улыбнулась Ясна.
Все ждали, что она скажет что-то еще, но на этом спор закончился.
И я вдруг подумал, что Ясна тоже с нами заодно.
Теперь нас стало трое.
Глава шестая
Она ушла скоро, посидев на нашем празднике чуть больше часа. Сыграла два раза в мафию, а потом убежала, сказав кому-то, позвонившему ей: «Иду!». Кажется, я должен был расстроиться, но нет. Она ушла, и встреча с ней осталась для меня самым ярким пятном этого дня. Я знал, что мы еще встретимся. Мы должны были встретиться!
У меня был ее номер, но я не звонил. Я не ждал, что она позвонит первая, но и сам не мог этого сделать. Не мог позвонить ей без причины. Она была с нами «заодно», но это ни к чему ее не обязывало.
Дня через два я стал думать не просто о звонке, а о том, чтобы куда-нибудь ее пригласить. В конце концов, задыхаясь от смущения, я набрал номер, но мне вежливо ответили, что абонент недоступен.
– Что с тобой? – Маринка вошла ко мне без стука и уставилась на телефон, который я держал в руках. – Опять Иришка? Она тебя достала? Мучает моего бедного братика!
– Да нет. Просто не смог дозвониться до одного человека.
– Так ты попробовал бы номер набрать, а не телефон гипнотизировать! Еще не изобрели смартфоны, которые бы связывались с человеком только при помощи силы мысли.
– Марин, проваливай отсюда.
– Катя про тебя спрашивала. Ты ее заинтересовал. – Она села на мой стол и, вытянув руку, стала разглядывать ногти.
В конце недели я пошел к Воронцову помогать убраться в хате перед приездом бабушки. Надо было привести все в первоначальное состояние, чтобы невозможно было догадаться ни о каких проведенных здесь вечеринках.
В любой другой день мне бы совершенно не захотелось идти. Я бы, конечно, что-нибудь придумал и слился. Все равно среди наших было полно желающих помочь – они согласились бы отмывать посуду и столы; взять хотя бы Григория, Люду или Тимура с Полиной. Но в этот раз я пошел без раздумий.
Если раньше я был Петиным соучастником, то теперь Петя стал моим. Нас связывала общая странная привязанность. По идее, мы бы давно уже могли забыть о Ясне. Но что-то пошло не так.
– Ясна мне написала, – сказал Воронцов, хотя я ни о чем его не спрашивал.
Сердце ушло в пятки. Я медленно стал осознавать смысл его слов. У Ясны был и мой номер, но написала она Пете. Возможно, она не знала, как найти меня в соцсетях, но ведь оставался еще телефон! И Пете она сказала тогда – седьмого ноября, – что он очень красивый. Нет, я не считаю, что я тоже красивый, но мне бы хотелось услышать что-нибудь приятное… тем более в тот раз мы были вместе.
– А когда она писала?
– В понедельник.
– А что? – осторожно спросил я.
– Да ничего особенного. То есть… она написала… вот, гляди: «Открыла свой пустой холодильник и вспомнила про вчерашнюю индейку. Кажется, в жизни не ела ничего вкуснее».
– Ты что-нибудь ответил?
– Да.
– Не скажешь, что именно?
– Нет. Все равно она больше не отвечала. Я ей сегодня позвонил, она была вне зоны доступа.
– Знаю.
– Тоже звонил? – Он вскинул голову.