Выбрать главу

А знаете, кто стоял перед ним? Дистрофик, жердяй, чучело!

И на нем тоже гимнастерка — братнина, но видели бы вы, как болталась она на его плечах! А ноги… Ноги его обтягивала знаменитая американская помощь с «молнией» на ширинке. Американская помощь, слишком узкая и чересчур короткая, так что икры видны. Зато «молния»… Ах, эта «молния»!.. «Молния» осталась цела, когда помощь истлела. «Молния» осталась цела, когда в клочья сносилась вельветка, на которую перешили эту «молнию» со штанов. Я не удивлюсь, если где-нибудь среди старья по-прежнему лежит эта «молния» и ждет, когда ее снова пришьют.

Маленькое отступление: американская помощь — это ношеная, но еще достаточно крепкая одежда, которую во время войны присылали нам из Штатов. Лучше бы они там поторопились со вторым фронтом, но раз уж так получилось, одежда тоже пошла нам впрок. Попадались иногда прекрасные экземпляры. Один мальчик из нашей школы получил кожаную куртку на байковой подкладке. Подкладка была на пуговицах. Этот мальчик со своим братом носили по очереди: один — куртку, другой — подкладку.

…Волька, Воля, Всеволод.

Всеволод стоит передо мной и тонко улыбается, глядя на мои штаны. А я все смотрю на него, смотрю и не могу поверить — как это человек так изменился!.. Он задает, мне вопросы; я отвечаю. «Ким здесь?» «Да!» «Наташа?» «Приехала». «Ратмир?» «Нет…». Но думаю я в это время о другом. Я думаю: «Если мы станем бороться, он тут же бросит меня на обе лопатки, и ему станет скучно со мной. Да и бросать не надо. Достаточно поглядеть на меня и мысленно бросить…»

Я спрашиваю его: «Вовку помнишь?»" А — сам думаю: «Помнишь хоть, как боролись-то?…» Он говорит: «Вовку? Которого? Семенова или Кузьмина?» Верно, и такой и такой были. Помнит. Значит, и про борьбу помнит. Думает, конечно: «Плюнь — упадет.»

Я говорю: «Пока…» Он тоже говорит: «Пока…» Я понимаю: если сейчас мы разойдемся — все. Мы и так уже почти чужие. Три с лишним года прошло. К тому же он такой высокий и смотрит сверху вниз….

Я пересилил себя, бросил думать про одежду и прочее и говорю:

— Волька!

Он встрепенулся.

Я встал в позу борца. Правая нога вперед, левая назад и чуть в сторону. Руки настороже. Покачиваюсь. Выбираю момент.

— А-ха-ха-ха! — кричит Волька. — Але-гоп!..

…Я повис в воздухе. Я вижу небо, кроны деревьев, косую школьную стену и Волькину хохочущую рожу над собой. Вы подумайте, он держит меня на руках! Он хохочет. Он подбрасывает меня в воздух!

И хохочет! Он ловит меня! И снова хохочет!

— Волька, иди к черту!

Хохочет. А тот глаз — зеленый — не хохочет. Тот глаз печальный.

— Волька, отпусти!

Он ставит меня на землю. Протягивает руку. Рот до ушей. Какой же я дурак был! Вот что он мне говорит:

— Ты с кем сидишь?

— С парнем с одним…

— Скажи, чтоб искал себе другое место.

— Он не послушается.

— Я его поборю, — говорит Волька, — пошли.