Я ценил попытки Альберта помочь мне с работой, но у него не было знакомых, которым подходил бы такой человек как я, даже на роль переводчика. Попади мы сюда на несколько лет раньше, было бы намного легче. В те годы у Альберта была своя фирма, положению которой я не смог бы навредить своей работой, а может даже оказался бы полезен. Но теперь братишка слишком стар, положение у него уже не то и совершенно оправданно он думает теперь больше о себе, чем о других.
– Главное – не переводить зарплату в евро, – однажды постарался он меня взбодрить, – тогда будет казаться, что получаешь сказочно много.
Поначалу я так и делал. Вот только нечего мне было переводить, даже в евро – работы не было никакой.
Я тоже старею, хоть и не в глазах своей жены. Как будто без того проблем мало, я каждый день замечаю, насколько я сегодняшний не похож на себя десять лет назад. Стоит ли говорить, что изменился я не в лучшую сторону? Достаточно мне раскрыть рот, как мой собеседник начинает зевать от скуки. Однажды Штефан даже сказал мне: «Где ты был, когда я в детстве не мог заснуть по ночам? Я бы чаще разговаривал бы с тобой перед сном». За такое я мог и обидеться на него, но это было правдой, поэтому я просто разозлился и отправил его в свою комнату, где он с радостью скрылся от меня до утра.
Нигде не ощущаешь себя заблудшим странником так сильно, как на чужбине. Перспективы здесь далеко не лучшие в Европе. Пролистав немного про экономику Украины, я подумал, что вряд ли буду зарабатывать больше, чем в студенческие годы, когда работал официантом в одном кафе на Фридрихтштрассе, не помню, как оно называлось, «Утомлённое Солнце» или как-то так. Эта мысль была грустной, но несла в себе и лёгкий аромат ностальгии, памяти о светлых временах, когда денег не было, как и сейчас, зато наивной веры в будущее – хоть отбавляй.
Моё положение и мировоззрения не раз успели встать с ног на голову с тех пор, да и не раз ещё успеют. Ещё совсем недавно я гордился тем, что мог сам обеспечивать свою семью, давая им всё, чтобы они не испытывали лишений. Я имел возможность проводить с ними много времени, в отличие от других глав семейства, которые продавали семейное счастье за успех в карьере – одна из самых невыгодных сделок, которые только можно представить, явно одно из изобретений Мефистофеля. Тогда, я мысленно наградил себя медалью «за мужества». Но получить звание мало, нужно его оправдать.
Одно радовало – за жену я не волновался. Целые дни она проводила в уходе за квартирой Альберта и изучением украинского языка в соцсетях. Она легче всего восприняла наше новое положение и смирилась с ним. Хотя, здесь лучше подходит слово «приняла», ведь смирение мы принимаем за слабость, а приятие – как мудрость. Не знаю, могу ли я позволить себе поступить точно так же. Мой долг – отдать всего себя заботе о семье. Как бы всё это не привело к другим проблемам – ещё большим, чем те, из-за которых мы навсегда покинули Берлин.
2. Штефан
Компьютерный класс, где проходили вступительные тесты по украинскому языку и истории, напоминал музей информационных технологий. Пузатые компьютеры с операционной системой 95-го года заставили меня задуматься над тем, что проснулся я в двадцатых годах, а уже к обеду очутился в девяностых прошлого века.
Как иностранцу, эти тесты я проходить совсем не обязан. Но девушка из приёмной комиссии направила меня сюда и я решил ни в чём ей не отказывать. Мне показали, как завести свой личный кабинет на сайте колледжа. Глядя на своё имя, написанное кириллицей, в окружении таких же еле узнаваемых украинских слов, я не справиться с ощущением, что это вовсе не я, это кто-то другой, на чью страничку я наткнулся случайно. Оказывается, как мало нужно, чтобы ощутить себя совсем не тем, кем до этого привык считать – достаточно изменить алфавит.
Украинский – странный и смешной язык и для меня, уже привыкшего к русскому, он звучал примерно так же странно и необычно как французский в Берлине. Чтобы вступить в колледж нужно сдать экзамен по языку, который я не знаю – о лучшем я и мечтать не мог. Пока остальные абитуриенты сконцентрировано жали на стёртые кнопки клавиатуры и щёлкали мышками, я расслабился, совсем не обращая внимания на таймер в углу экрана. Глядя на новые украинские слова, я думал, что примерно так же некоторые взрослые разглядывают экзотических животных в зоопарках, куда приводят своих детей. Вроде как ничего нового – о существовании таких зверей мы подозревали, но сложно было скрыть любопытство, о существовании которого мы уже успели позабыть.