— Мне об этом ничего не известно. Все встреченные Рамиолинисии находились лишь в нашем секторе.
— Это потому он закрыт для чужаков?
Лицо высшего стало замкнутым, давая понять, что время ответов закончилось.
— Хватит разговоров. Ты почти ничего не съела.
— Последний вопрос. Нейлани может стать лишь женщина?
— Да.
Я кивнула, подтверждая свои догадки, и принялась за еду. Стало понятно, почему в дипломатические миссии к марианцам не принято включать женщин. Да и марианских женщин никто не видел — они не покидают пределы закрытого сектора. А еще — ни одна женщина, попавшая туда, не вернулась…
Вспомнилась давняя скандальная история, когда терпящий бедствие корабль совершил вынужденную посадку на планете в закрытом секторе. Марианцы оказали им помощь, но женщинам с того корабля пришлось остаться, их не выпустили с планеты.
Марианцы тщательно хранили свои секреты. Если Рамиолинисии открывались лишь представительницам слабого пола, то понятно, почему высшие опасались выпускать из своего сектора хоть одну. Исключали любую возможность того, чтобы такие реликвии, как Рами, выскользнули из их рук.
Глава 5
После ужина я вернулась в постель, а высший ушел в душ. Слушая звуки бегущей воды, печально думала о том, что дальнейшая моя жизнь пройдет на Мариане. Раньше я удивлялась странному запрету женщинам пересекать их пространство, иначе это оборачивалось дорогой в один конец. Сейчас получила ответ на загадку. Но не обольщалась. Разговорчивость высшего обусловлена тем, что мне не с кем поделиться полученными сведениями.
Да и сейчас он дозированно давал информацию, пока не говоря о том, какая меня ждет дальше жизнь. Понятно, что через меня будут получать знания от Рами. Но неужели и дальше придется спать в чужой постели для передачи энергии? Почему вообще было не поселить меня в отдельную каюту? Приходил бы восполнить энергию и шел бы себе обратно. Зачем эти ночевки в одной постели? Я пока надеялась, что заперта в каюте капитана до прилета на Мариан, а там все изменится.
Заснуть даже не пыталась, ожидая возвращения высшего. Сам факт того, что я его жду, невероятно раздражал. И вообще, почему я должна его ждать? Неужели нельзя было сразу после ужина восполнить эту чертову энергию?
Когда шум воды стих и вскоре раздался звук открываемой двери и шаги, из чувства протеста закрыла глаза. Может, он решит, что я сплю, и оставит меня в покое?
Высший лег на свою половину, распространяя запах мужского геля для душа и свежести, как после дождя. Постель прогнулась от его веса. Я вспомнила, что, когда он меня впервые поцеловал и между нами заискрило, в воздухе разлился запах озона. Вот и сейчас пространство наполнялось напряжением, как перед грозой.
Секунды тишины и…
— Иди ко мне.
«Еще бы рукой рядом с собой похлопал, как собачке», — в ярости подумала я, распахивая ресницы.
Конечно же, его величество опять голый! Что за склонность к нудизму?!
— А может, я сплю, — огрызнулась в ответ, стараясь смотреть строго в глаза, а не ниже.
— Когда ты спишь, у тебя лицо безмятежное. Нежное.
Не стала уточнять, какое сейчас. Точно не такое.
— Иди ко мне, — повторил он то ли просьбу, то ли приказ.
— Я здесь пригрелась, — продолжила упираться. Почему вообще нельзя сделать это по-быстрому?
Марианец помедлил и подчеркнуто лениво подвинулся ко мне, сокращая расстояние между нами до критического. Я оказалась не готова к нашей близости. Обнаженное мощное тело нервировало. И откуда такие мускулы? Занимается в тренажерном зале? Хотя я никак не представляла его потеющим на тренажерах. Ему бы пошел меч в руках и схватка в ближнем бою. Пусть он и представитель высшей расы, но есть в его облике нечто варварское.
— Согреешь меня?
Слух резанули игривые нотки в его голосе. Ответила крайне сухо:
— Лучше попробуйте одеться.
— Я привык спать обнаженным.
Конечно, зачем ради меня или хотя бы минимального чувства приличия менять свои привычки!
Марианец дотронулся до ворота моей пижамы, проводя пальцем по краю в опасной близости от кожи, но не касаясь ее.
— Попробуй. Это раскрепощает.
— Воздержусь. Целуйте уже, я хочу спать.
— Твой энтузиазм… вдохновляет, — с сарказмом произнес он. Ладонь на моей груди замерла, а потом двинулась вверх и коснулась моей щеки.
— Не надо! — Я тут же дернулась в сторону, избегая его прикосновений. Сердце тревожно забилось, и я вся подобралась. Место, где он дотронулся до кожи, горело.
Высший сузил глаза, но руку убрал.