— Грэгу нравились твои длинные волосы, поэтому ты их обрезала. Только поэтому. Ты любила длинные волосы.
— Мне нужно было что-то изменить.
— Ты хотела выглядеть привлекательно, — бросил он, стукнув обручальным кольцом о стекло стакана, — потому что твой муж ушел к другой женщине.
— Он хотел другой жизни, — поправила Дебора, чуть не плача.
—.. а ты хотела, чтобы все вокруг знали, что это не твоя вина. Но это твоя вина, Дебора. Мужчины любят неравнодушных женщин. Твоя мать не была равнодушной. Она всегда готова была помочь мне.
Он еще немного выпил.
— Пожалуйста, не надо, — умоляла Дебора.
— Когда я с ней познакомился, у нее были длинные волосы, — задумчиво продолжал Майкл, разглядывая остатки виски в стакане, — но за ними нужно было ухаживать, поэтому она их обрезала. Мне и короткие нравились. Но она не была врачом. Врач должен быть аккуратным.
— Я хороший врач, — прошептала Дебора.
— Если бы у меня был сын, он стал бы врачом.
Она сглотнула.
— У тебя не было сына.
— Я всегда хотел иметь семейную практику вместе с сыном.
Ее сердце разрывалось.
— У тебя есть семейная практика с дочерью.
Майкл выпил остатки виски.
— Это не одно и то же.
— Нет, — согласилась Дебора. И боль, которая много лет сидела внутри, вдруг вырвалась наружу. — Я не сын.
Он поднял глаза.
— В каком смысле?
— Я не сын, — уже громче повторила Дебора.
Отец нахмурился.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю правду, — сказала она. — Я не сын. Я твоя дочь и делаю все возможное. Может, я не идеал, но, видит Бог, я старалась. И если я не соответствую твоим требованиям, то, возможно, это правда, с которой мне просто нужно смириться. — Дебора перевела дыхание. — А вот еще одна правда. Ты слишком много пьешь.
— Это правда? — Он налил еще, затем повернулся к ней и спросил подозрительно тихо: — Ты хочешь сказать, что я лгу?
Ей было слишком больно, чтобы она могла выдержать этот натиск.
— Я хочу сказать, что ты не хочешь этого признавать.
— Ха! — Майкл взмахнул рукой, расплескав виски из стакана. — Кто бы говорил! Ты обвиняешь Грэга в том, что ваш брак развалился. Думаешь, дети этого не чувствуют?
— Папа…
— И ты не подаешь им отвратительный пример?
— Пожалуйста, папа.
— Пожалуйста что?
— Ты слишком много пьешь.
— Видишь? — криво улыбнулся Майкл. — Именно это я и имею в виду. Я говорю о чувствах. А все, что ты можешь сказать — это: «Папа, ты слишком много пьешь». Я не пью слишком много, — насмешливо сказал он. — А даже если и выпил стакан или два, чтобы скрасить свое одиночество? Это говорит только о том, что я человек. — Майкл поднял стакан и произнес тост: — Пусть это будет тебе уроком.
— Пожалуйста, папа.
Его стакан со стуком опустился.
— Я не говорю тебе, чем заниматься в свободное время. И ты мне не указывай. — Он сделал еще глоток и схватил пульт. — Разговор окончен. — Взяв книгу, Майкл снова сел в свое кресло.
С тяжелым сердцем Дебора вернулась к машине и выехала на дорогу.
По пути домой она никого не встретила и уже в гараже почувствовала такую усталость, что не могла выйти из машины.
В это время выключился верхний свет.
Она сидела в темноте, пока не открылась дверь в дом. На пороге стояла Грейс. На фоне освещенной двери виден был только ее силуэт, копна кудряшек, которые обрамляли лицо, и напряженное стройное тело.
— Мама? — громко позвала девочка.
Дебора открыла дверцу машины и вышла.
— Да, солнышко, — отозвалась она, подойдя к ступенькам.
— Почему ты там сидела?
— Мне там было удобно.
— В гараже? — спросила Грейс. — Если бы там был угарный газ, ты могла бы умереть. — Она сделала ударение на последнем слове.
— Двигатель выключен, никакого угарного газа нет. — Измученная, Дебора прошла мимо девочки. Она не прикоснулась к дочери, прикосновение не помогло бы.
— Где ты была?
— У дедушки. Я же тебе говорила. — Дебора достала чашку и налила горячей воды. — Мне нужно было с ним поговорить. — Она открыла шкафчик, где хранился чай.
— О чем?
Ромашка? Имбирь с лимоном? Папайя? Дебора никак не могла определиться. Закрыв глаза, она наугад взяла коробку. Папайя. Хороший выбор.
— Мама?
Дебора достала пакетик чая и опустила его в чашку.
— Да, солнышко.
— О чем ты разговаривала с дедушкой?
У Деборы уже не было сил, чтобы придумать очередную ложь. К тому же ее дочь была умной девочкой. Рано или поздно она бы заметила, что дедушка пьет за завтраком.
Глядя прямо в глаза дочери, Дебора сказала: