Чтобы решить, что делать в этой несчастливой ситуации, было созвано семейное собрание. Маленькой Терезе, говорили двоюродные братья, нужна была мать. Незамужних девушек в семье Соломона не осталось. Очевидно, что Соломону, подверженному морской болезни или нет, следовало вернуться в Германию и найти себе новую невесту. У двоюродных братьев уже была кандидатура — мангеймская девушка по имени Бетти Галленберг. То, что ни одна девушка из числа немецких евреев, проживавших в Цинциннати, не рассматривалась, может показаться странным. Дело в том, что такие кланы, как Лоебы и Куны, для которых семья была бизнесом, а бизнес — семьей, практически никого не знали в Америке за пределами семейной группы. По соседству могла жить вполне вероятная немецкая еврейка, но они не могли с ней познакомиться.
Поэтому, стиснув зубы, Соломон отправился в свой Браутшау. В Мангейме он обратился к Бетти Галленберг. Она была простая, как пудинг, пухленькая, материнская, здоровая, хорошо готовила и вела хозяйство, и, поскольку Соломон больше рассматривал ее как няньку для ребенка, чем как жену, он сделал ей свое предложение. Она приняла его, они без лишних слов поженились, и он отвез ее обратно в Цинциннати.
Теперь стало очевидно, что ни Соломон Лоеб, ни Эйб Кун не обладали амбициями масштаба Селигмана. Оба они преуспевали и были довольны своими небольшими состояниями. Кун всегда тосковал по Германии и планировал забрать на родину жену и семью. Лоеб согласился, что тоже готов уйти на пенсию, но ему очень нравился Цинциннати, и он собирался там остаться. Он объяснил это своей молодой жене, которая в тот момент взяла будущее Kuhn, Loeb & Company в свои руки.
Несколькими годами ранее Чарльз Диккенс посетил Цинциннати; это был один из немногих американских городов, который ему понравился. Но не Бетти Галленберг-Лоеб. Она возненавидела «Свинополис», как его прозвали, с первого взгляда. Она считала его грубым, скучным, нецивилизованным форпостом. К тому же она оказалась не готова к многочисленным родственникам Лоебов, которые ждали ее в гости, и была раздражена их склонностью опекать ее и обращаться с ней как с горничной. «Они обращаются со мной так, как будто купили меня», — гневно писала она домой в Германию. Цинциннати она называла «городом свиней, чудовищным свинарником», и, вероятно, к этой категории она относила некоторых родственников своего мужа. Своих братьев и невестку она считала шумными и хамоватыми, и, хотя ее собственное происхождение было не более благородным, чем их, она считала их простоватыми. Одна невестка, как она с отвращением отметила, подарила ей на свадьбу дюжину банок домашней консервации. Что касается мужчин, то, по ее мнению, «все говорят только о бизнесе и о том, как быстро разбогатеть». В связи с этим она решила выяснить, насколько богат ее новый муж. Она просмотрела его счета и выяснила, что его состояние составляет около полумиллиона долларов. Этого, сказала она ему, вполне достаточно, чтобы перевезти ее «из свинарника» в Нью-Йорк.
8. ВОПРОСЫ СТИЛЯ
Нью-Йорк в 1840-х гг. превращался из живописного морского порта, «города мачт и шпилей», в шумную и конкурентную торговую столицу — пожалуй, быстрее, чем когда-либо менялся любой город мира. Общество тоже становилось все более конкурентным, поскольку все больше богатых новичков стремились попасть в него, и внезапно книжные магазины и газетные киоски запестрели книгами и статьями о том, как быть принятым, что является «хорошей формой», а что — нет. Тем не менее, несмотря на то, что в обществе и вне его постоянно говорили о том, что такое «правильное поведение в обществе», об «этикете» и «comme il faut», судя по некоторым социальным «до» и «дон-три», опубликованным в тот период, ситуация, похоже, оставалась в несколько примитивном состоянии.