Вынашивание ребенка принесло свои плоды. Через два года после рождения последнего ребенка, в возрасте сорока двух лет, Фанни умерла. Она выполнила свой долг перед миром. Она создала фундамент международного банковского дома.
Но Фанни подарила Дэвиду не только одиннадцать детей. В качестве приданого она привезла из Зульцбаха запас сухих вещей — кружева, ленты, две перины, два десятка простыней, двадцать наволочек и десять кусков домотканого полотна. Все это, как она догадывалась, могло понравиться женщинам Байерсдорфа. Она открыла магазин на первом этаже дома Давида, и вскоре Давид, ткач, смог называть себя более великим именем «торговец шерстью» и открыл небольшую подсобную торговлю сургучом.
Джозеф, ее первенец, был любимым ребенком Фанни. Как только он научился видеть над прилавком, он стал помощником матери в ее маленьком магазинчике. В 1820-х годах в Германии не существовало национальной денежной системы. В разных регионах чеканились разные монеты, и восьмилетний Йозеф, сидевший за кассовым аппаратом, быстро это заметил. Чтобы облегчить жизнь путешественникам, проезжающим через Байерсдорф, Йозеф стал обменщиком денег: он принимал иногородние монеты в обмен на местную валюту и продавал иногородние деньги людям, планирующим поездки за пределы Баварии. На каждой сделке он получал небольшую прибыль. В возрасте двенадцати лет он управлял миниатюрной компанией American Express. Через его руки проходила иностранная валюта, в том числе иногда и американские доллары. Он учился экономике, арифметике и немного географии, отмечала мать и одобрительно гладила его по голове.
Фанни была честолюбива в отношении всех своих детей, но свои мечты она сосредоточила на Джозефе. По вечерам мать и сын сидели друг напротив друга за деревянным столом при чадящем свете кухонной свечи, она, склонившись над штопкой, говорила, а мальчик слушал. Джозеф запомнил маленькие, пухлые руки матери и ее жест, когда она клала ладонь на стол, чтобы высказать свою точку зрения. Она рассказывала ему о местах получше Байерсдорфа, а Дэвид упрекал ее за то, что она забивает мальчику голову «грандиозными идеями». Он хотел, чтобы Джозеф занялся шерстяным делом.
Но баварский шерстяной бизнес в 1833 году ожидало мрачное будущее. Байерсдорф был маленьким городком и становился все меньше. Шла промышленная революция. Крестьян, клиентов Давида, вытесняли с земли в промышленные города. Рабочих мест и денег в Байерсдорфе становилось все меньше. Перед бедняками стояли два варианта, оба из которых были связаны с дальнейшими трудностями: переехать или продолжать бороться на прежнем месте.
Если молодым немецким беднякам было не на что надеяться, то перспективы молодых евреев были еще более мрачными. Евреи были ограничены с трех сторон — политически, экономически и социально. Вынужденные быть разносчиками, мелкими лавочниками, ростовщиками, которым закон запрещал иметь дело с товарами, которые нельзя было носить с собой, они были заключены в тесные юденгассены и зажаты в тесную смирительную рубашку правил, основанных на их религии. В кварталах, где их заставляли жить немецкие законы, им не разрешалось владеть никакой собственностью, кроме тех квадратов земли, на которых стояли их дома, и даже на эту землю их право было весьма шатким. В Баварии, где отношение к евреям было особенно реакционным, число еврейских браков было ограничено законом, чтобы сохранить постоянную численность еврейских семей. Евреи были окружены тяжелой сетью специальных налогов, были обязаны платить унизительную «еврейскую пошлину» при выезде за пределы гетто, были вынуждены платить специальный сбор за привилегию не служить в армии — хотя в армию их не взяли бы, если бы они попытались пойти добровольцами, потому что они были евреями. Периодически евреям угрожали изгнанием из их домов, и часто изгоняли, если они не платили дополнительный налог за привилегию остаться.
В Европе начались три различных течения еврейской миграции. Из немецких деревень на юге и востоке страны происходила миграция в северные города, где евреи зачастую оказывались в условиях, несколько худших, чем те, с которыми они сталкивались ранее. (В 1816 году в семи крупнейших городах Германии проживало всего 7% еврейского населения. Сто лет спустя в этих семи городах проживало более 50% евреев Германии). Происходило общее движение из Германии на восток и запад — в Англию, Голландию и Францию. В то же время в Германию шла миграционная волна с востока — из царской России и Польши. Некоторые из этих иностранных евреев просто проезжали через Германию по пути в другие страны, другие останавливались на время, чтобы отдохнуть. Последние оказывали дополнительное разрушительное воздействие на и без того шаткую структуру еврейских общин. Некоторые из этих семей останавливались на отдых достаточно долго, чтобы усвоить немецкий язык и взять немецкие имена. (В последующих поколениях в Нью-Йорке станет важным вопрос о том, была ли такая-то и такая-то еврейская семья с фамилией, звучащей по-немецки, настоящей коренной немецкой семьей, как Селигманы, или чужаком с востока, проездом). За счет иммигрантов с востока еврейское население Западной Европы в XIX веке увеличилось более чем в три раза.