Нужно выбросить Ноа из головы. Она наверняка не откажется от отеля. Я не дурак и понимаю, что было бы безумием оставаться в том захудалом месте, но если она не послушает меня, то я снимаю с себя ответственность. Внутренний голос кричал мне: «Лжец!», но я проигнорировал его, пока ехал по городу в один из самых модных ресторанов, надеясь провести спокойный вечер.
Когда я протянул ключи от машины швейцару, чтобы он припарковал ее, я заметил темноволосую девушку у двери. На ней было элегантное дорогое платье, босоножки на каблуках делали ее намного выше, а темные волосы блестели, каскадом ниспадая по спине.
Ее взгляд загорелся при виде меня, хотя она и старалась как могла скрыть это. Я почувствовал укол вины в груди, но мы уже все обсудили, и она, казалось, это понимала.
– Привет, – сказал я, заставив себя улыбнуться.
Ее белые зубы сверкнули, когда я обхватил ее талию рукой и наклонился, чтобы поцеловать в щеку. От нее пахло малиной с лимонной примесью… она всегда пахла какими-нибудь фруктами, и мне это нравилось.
– Думал, ты не придешь, – признался я, слегка подталкивая ее в спину, пока мы не вошли в ресторан. Сейчас все усложнилось, и последнее, чего я хотел, это чтобы нас снимали папарацци.
– У меня возникло небольшое непредвиденное обстоятельство, прошу прощения, – прокомментировал я и обратился к официанту, который поспешил проводить нас к столику, который я забронировал почти за месяц.
Место было приятным и уютным, чему способствовало тусклое освещение. Звучала музыка в исполнении пианиста. По какой-то странной причине этот свет и приятная музыка расслабили меня… Я сделал глубокий вдох и позволил себе насладиться тем, что сижу перед той женщиной, которая поддерживала меня с тех пор, как я порвал с Ноа. Той, которая была рядом. Той, которая стала хорошим другом.
– Прекрасно выглядишь, – сказал я, зная, что это вызовет ее улыбку. Причина, по которой с ней все было по-другому, была ясна, по крайней мере, для меня.
София застенчиво улыбнулась и взяла меню. Когда подошел официант, мы заказали разное вино. Она больше любила белое. Мне же нравилось красное или, точнее, «Бордо» 1982 года. На мгновение я вспомнил Ноа, что она совсем не разбирается ни в винах, ни в еде, ни в чем другом, на самом деле. Ее простота очаровала меня, заставила поверить, что я могу научить ее всему, что могу подарить ей весь мир…
Я заставил себя вернуться к реальности.
Она уже в отеле? Приняла душ? Плачет? Спит? Ест? Скучает по мне?
«Стоп!» – приказал я себе и сосредоточился на своей прекрасной спутнице.
С Софией все началось как-то само собой. Едва мы с Ноа расстались, я замкнулся и особо ни с кем не разговаривал, все меня раздражало, я был вспыльчив, зол на весь мир, ранен.
Я заперся в квартире и погрузился в жалость к себе… Когда звонил телефон, я игнорировал его. Письма накапливались в почтовом ящике, я даже не читал их… Я встал на путь саморазрушения. Напивался до потери сознания, лежал на кровати, ломал мебель, бил вещи… Даже дважды повредил руку. Ввязался в драку в баре, хотя, к счастью, ничего серьезного не произошло. Мой разум затуманился, я жил в выдуманном мире, погруженный в ненависть, печаль и разочарование. Никто, даже Лайон, не мог заставить меня прийти в себя. Никто не мог помочь мне. Отец навещал меня, он то кричал на меня, то пытался поговорить более цивилизованно, а потом снова кричал на меня, а затем вовсе перестал приходить. Я не хотел никого слушать, меня ничего не интересовало… В такие моменты я чувствовал невыносимую боль в груди, чувствовал себя преданным. Пока однажды София не появилась в моей квартире.
Она всегда была разумной девушкой. Она кричала на меня, и не потому, что заботилась обо мне, а потому, что от меня зависела ее работа, а я тогда совсем не появлялся в офисе. Она кричала, что если мне так плохо, то почему бы мне не уехать в Нью-Йорк. Она наговорила кучу всего, была так зла на меня. Сказала, что я незрел и нерационален. Мне в голову пришел только один способ заставить ее замолчать.
Я схватил ее за талию и прижал к стене. Мы стояли и смотрели друг на друга. Я был разбит, она сбита с толку, и я просто сделал то, что хотел в тот момент, что было нужно моему телу и что мой больной ум хотел сделать, чтобы отомстить Ноа.
Мы трахались всю ночь, без остановки, без отдыха, и, что лучше всего, когда мы закончили, София встала, оделась и ушла, ничего не сказав.
На следующий день я пришел на работу. Она говорила со мной так, словно ничего не случилось, словно мы все те же коллеги, которые просто терпят друг друга и делят кабинет. Я вел себя так же, как и она, будто ничего не случилось, пока однажды она не встала, не закрыла дверь кабинета, не подошла ко мне и, сидя у меня на коленях, не уговорила меня повторить.