Их окружили.
— Ты, чертенок, где это бомбу взял?
— Где взял, там и взял. Где ты брал, там и я.
Большевики расхохотались.
— Гляди, ребята,—сказал другой, указывая на Алешку,— а винтовка-то больше его вдвое. Ты что, малец, на ней верхом ехал, что ли?
— Может ты ехал, а я не ехал,—огрызнулся Алешка.
— Вы, собственно, кто будете? Командиры что ли?—сказал третий серьезно, еле-еле сдерживая улыбку.
Все покатились со смеху.
— Ну, вот что,— сказал старший, обращаясь к Алешке,— давай-ка сюда твою винтовку.
— Не давай, Алешка,—крикнул Ганька,—не имеют права, потому как мы—свои.
Алешка отскочил, поднял винтовку и грозно крикнул:
— А ну, тронь!
В это время один из большевиков подкрался сзади и, схватив Алешку за руки, стал отнимать у него оружие. Увидя это, Ганька замахнулся на него бомбой.
Все обомлели.
— Да ты что, распроклятая твоя душа, рехнулся что ли!? бросился на Ганьку старший, но Ганька отскочил еще шаг назад и крикнул:
— Вот только тронь, ей-богу, бомбой садану!
Алешка, воспользовавшись этим моментом, вырвался и подскочил к Ганьке.
— Крой, Ганька, если что! Это, должно быть, кадеты.
Часовые переглянулись.
— А, ведь, молодцы ребята,—сказал один из них.—Что вы думаете, а? Вот таких бы нам на фронт, так мы-б в два счета советскую власть тут установили. Ну вот что,—обратился он к мальчикам, —мы вас трогать не будем, а раз вы — красные, значит, надо вам в наш штаб итти. Идемте за мной, оружие можете при себе держать.
— Идем, Ганька?—спросил Алешка.
— Идем. А вы не кадеты?—поинтересовался Ганька.
— Ну, и ребята! пришли в неподдельный восторг солдаты.
— А вы-б сразу сказали, а то ишь- оружие отнимать, -буркнул Ганька.
— Да вы откуда, идолы?
— Из Темрюка. Наши братья здесь.
— Кто-ж ваши братья?
Ганька и Алешка назвали свои фамилии.
— Да ты не рыбака Михайлы Хрущева сын?
— Он самый,— ответил Ганька.
— Чего-ж вы сюда пришли?
— На войну идем.
Как ни старались часовые сдерживать улыбки, но не выдержали, опять покатились со смеху.
Ганька расплакался.
— Чего вы дразнитесь? Что я вас трогал!?
— Вот я брату скажу,—буркнул, насупившись, Алешка.
— Ну, ладно, не обижайтесь, мы-ж пошутили.
— Ага, теперь небось пошутили,— сказал Ганька, размазывая по щекам слезы.
— Ну, идем ребята в штаб.
— Идем,—согласились мальчики.
Патруль остался, а одни из часовых с мальчиками тронулся в путь.
— Кадетов уже били?—спросил Ганька,
— Нет, не били,— улыбнулся в ответ часовой.— Станица сама к нам навстречу с хлебом и солью вышла.
Пришли в станицу. На площади ребят снова окружили.
— Это что за войско?—спрашивали красные бойцы конвоировавшего их часового.—Глядите, глядите, ребята, а этот-то, с бомбой! Ха-ха-ха!
— Чего зубы скалите?—сказал серьезно конвоир, а сам одним глазом лукаво подмигивал товарищам,— видите свои, боевики идут.
— С фронта что-ли?—не унимались те.
— Конечно, с фронта. Всех кадетов разбили.
Вдруг из толпы выделился Виктор. Увидев Ганьку, он остолбенел.
— Стой!—крикнул он часовому,—да это-ж мой брат.
Все с любопытством их окружили.
Ганька стоял ни жив, ни мертв.
— Ты откуда взялся, Ганька?—спросил его брат.
Ганька молчал, опустив голову.
Тут только Виктор разглядел его воинственный вид: за поясом большой ржавый револьвер, с другой стороны— бомба, лицо измазанное, рубаха порваная.
— Ты что. сукин сын, из дому удрал, а?
— Ну, что-ж, ну и удрал. Ты. небось, пошел, а мне нельзя?
— И Алешка с тобой?
— И Алешка со мной.
— Ах вы, распроклятые души, да что-ж я теперь с вами делать буду!?
Тут и Алешкин брат подошел.
— Гляди,- указал ему Виктор на мальчишек,— увязались таки за нами, а!
Алешкин брат глазам не верил. Толпа увеличивалась, кругом стоял хохот.
— Что такое?—спрашивали стоявшие сзади и не понимавшие в чем дело.
— Новый начальник дивизии приехал, острила молодежь. Комиссаров из Москвы прислали, шутили другие.
— Стройся, ребята, сейчас смотр будет,—хохотали третьи.
— Товарищ комиссар, какие ваши распоряжения будут?— подскочил к Ганьке подвыпивший солдат.
— Ну, будет, будет вам,—вступились старшие за братишек.—Чего, как гуси, гогочете? Чего тут смешного?
— Да что-ж мы с ними делать будем?—спросил Виктор Алешкина брата.
Тот пожал плечами.
— Да нехай остаются. Что ты с ними сделаешь? В обозе или при кухне помогать будут.