— Зароем, у Журбина в саду,—сказал один из них.—Здесь сам чорт не догадается. Кто будет у большевика оружие искать? Чортовы большевистские патрули по казачьим дворам оружие ищут. Сенька на их сторону перешел, а он, кажется,, знает, что наши винтовки здесь зарыты. Еще выдаст, собака. А как понадобится, так мы их из Журбинского сада враз выкопаем. Глубоко зарывать не будем. Землей притрусим и ладно.
Поняв всю опасность своего положения, мальчики незаметно и бесшумно отползли от плетня в чащу кустарника и залегли в нем, затаив дыхание.
Казаки тихо перелезли в Васькин сад.
Васька лежал рядом с Филькой и многозначительно толкал его локтем в бок. Вот, дескать, открытие, так открытие!
Через полчаса казаки, закончив свое дело, ушли.
— Вылезай!— попробовал было скомандовать Павлушка, но Филька так здорово ткнул ему в бок кулаком, что тот сразу прикусил язык.
Минут через десять, удостоверившись, что вокруг никого нет, Филька осторожно дал знать товарищам, чтобы они ползли за ним.
— Куда ж ты? —удивился Васька.
— В сарай.
— А за ружьями?
— Вот, как дам по морде! Хочешь все дело испортить?
Ребята решили слушаться Фильку и беспрекословно поползли за ним.
В сарае Филька спросил:
— Лопата есть?
— Есть,— ответил Васька.
— Ройте яму!
Васька вытащил из угла сарая лопату и пошел к выходу.
— Куда, чорт, пошел?
— Копать винтовки.
— Балда дурацкая, ничего сообразить не можешь. Давай сюда лопату!
Отобрав лопату, Филька принялся рыть яму в сарае.— Готово, теперь за мной.
Соблюдая все предосторожности, мальчики снова пробрались в сад, выкопали зарытые казаками винтовки и небольшой ящик с патронами, снова засыпали яму, придав ей прежний вид и перенесли свою добычу в сарай.
— Закапывай.— скомандывал Филька.
— Чего закапывать? — попробывали было протестовать Павлушка и Васька,— возьмем винтовки себе и все.
— Закапывайте, идолы! Вам говорят или нет?
— Да ты что за командир тут? Что ты, Филька, задаешься?
— Тьфу, - плюнул Филька с досады, — да что у вас головы или кизяки на плечах? Кто-ж это вам даст винтовки? Да старшие ребята в два счета их у нас отберут. Они и так у казаков по хатам оружие ищут. Вон у Петки одна сабля и больше ничего нет, у Гаврилы штык, а у Мишки охотничья одностволка. Что-ж они нам винтовки оставят?
— А, ведь, верно,— согласился Павлушка.-—Если отступать придется, вот у нас и оружие будет. Зарывай ребята!
Павлушка достал из кармана два патрона, подаренные ему Ганькой и Алешкой.
— Слышь, Васька, давай и свои патроны сюда же сховаем. Целей будут.
— Верно,— согласился Васька.
Покончив с делом, ребята выглянули еще раз во двор, прислушались, нет ли какого шума, и, убедившись, что кругом все спокойно и тихо, снова завалились спать.
— А ты стрелять умеешь? —спросил Васька Фильку.
— Умею. А ты?
— Ни разу не стрелял.
— Большое дело,— сказал Павлушка,— нажал курок, а она и ба-бах!
— Да ты-то когда стрелял?
— Чего-ж тут мудреного?
— Да вот мудреное или нет, а сам-то, небось, не стрелял.
— Большая штука, подумаешь. Чего тут такого...
— Да куда она заряжается?
— Куда!? В середку.
— Ну?
— Ну, и ба-бах!
ДОЛГОЖДАННЫЙ ГОСТЬ
Наконец-таки Васька дождался отца, от которого Анна последнее время долго не получала писем. С германского фронта Ивана Журбина перевели с полком в Турцию, где его и застала Октябрьская революция. По примеру многих солдат Иван Журбин также бросил фронт, но прежде чем добраться до Новороссийска, ему много пришлось пережить и испытать. Всюду встречались отряды кадетов, которые пытались обезоруживать возвращающихся с фронта, но те без борьбы не сдавали оружие, чувствуя, что им еще не раз придется столкнуться с кадетами не на жизнь, а на смерть.
В Новороссийске Иван вздохнул свободнее. Правда, там революционный комитет существовал из смешанных партий, т.е. не из одних только большевиков, но во всяком случае там не было кадетского разгула.
В Новороссийске Журбин задержался, так как заболел тифом. Выздоровев, он отправился домой.
— Мамка! мамка!—кричал Васька, увидев идущего по двору отца.—Мамка, отец приехал! —и что есть духу помчался он навстречу долгожданному гостю. Подбежав к отцу, Васька остановился перед ним, как вкопанный, и от волнения мог произнести только одно слово:
— Папаня!
Журбин, бросив на землю поклажу и винтовку, наклонился и обнял Ваську. Хотел по старой привычке поднять его на руки, да заметил, что мальчишка за это время совсем уже вырос.