Она садится и вновь принимается прясть.
Словом, нужно было бы, Господи, послать нам святую… которая добилась бы успеха, вот что нам было бы нужно.
Из долины доносится голос, он звучит все явственней, все ближе.
Это идет Овьетта. [321]
Она поднимается по тропинке из села.
Она поет:
Жаннетта
Господи, Господи, мы будем так послушны, так покорны, так преданны.
Господи, Господи, мы Твои дети, мы Твои дети.
Вдалеке появляется Овьетта.
Жаннетта
Господи, Господи, что сталось с Твоим народом?
Входит Овьетта. Она начинает говорить оживленно, словно ее слова — это естественное продолжение песни, и лишь постепенно переходит к обыденному тону.
Овьетта
– Здравствуй, Жаннетта.
Жаннетта
– Здравствуй, Овьетта.
Молчание.
Овьетта
– Ты опять молилась?
Жаннетта
После довольно продолжительного молчания.
– Да, молилась. Слишком многого не достает. Слишком о многом нужно просить.
Овьетта
– Господь милосердный хорошо знает, что нам нужно, Господь милосердный хорошо знает, чего нам не достает.
Затем, по–прежнему, словно болтая:
Ты опять молилась. Не извиняйся за это. Не оправдывайся. Я тебя в этом не упрекаю. Тебе незачем оправдываться. В этом нет ничего плохого. Тебе нечего стыдиться.
Жаннетта
Молчание.
—-Я молилась. Ты тоже молишься, Овьетта.
Овьетта
– Я — добрая христианка, как все, я молюсь, как все, я добрая прихожанка, как все. Конечно, каждое утро и каждый вечер я читаю «Отче наш» и «Радуйся, Мария, благодатная», так начинается и заканчивается мой день. К тому же, это заполняет мой день; да–да, этого достаточно, чтобы заполнить весь мой день, чтобы дать мне силы выдержать день, это поддерживает меня весь день. Это позволяет мне прожить день. Я — добрая христианка. Прочесть эти две молитвы также естественно, как поесть 3 раза в день. Это то же самое. Из этого складывается день. Никто не ест целый день. Никто не молится целый день. Я — усердная прихожанка. Я тоже молюсь утром и вечером под Анжелюс [322] и что бы я не делала, естественно, все прекращаю, чтобы откликнуться на звон колоколов. Я — усердная прихожанка прихода Домреми. Я учусь закону Божию, как все, а по воскресеньям, как все, хожу в сельскую церковь на мессу. Только, видишь ли, по–моему, воскресенье не должно походить на будние дни, а будние дни на воскресенье. А часы молитвы — походить на остальные часы дня, остальные же часы дня — на часы молитвы. Иначе получится, что воскресенья словно и нет. В неделе. И нет часов молитвы. В сутках. Тогда воскресенье и вовсе ни к чему. В воскресенье не положено работать. Поэтому положено работать на неделе. Один день — для Бога, остальные — для работы. Работа — это молитва. По воскресеньям я с утра, у мессы, учусь закону Божию. На все есть свое время. На каждый час хватит своих забот. И своих трудов. Всему свое время. Работать, молиться — это совершенно естественно, это происходит само собой.
Воскресенье должно быть особым днем недели, а Анжелюс и час молитвы — особым временем дня. Да, моя милая Жаннетта, я читаю молитвы, но ты молишься беспрерывно, ты делаешь это все время, непрестанно, тебе мало церкви, ты молишься у каждого придорожного креста. Никогда придорожные кресты не служили для этого так часто.
321
Овьетта — реальный персонаж. Ее имя встречается в протоколах процесса реабилитации Жанны д'Арк, где она давала показания о ее детстве и юности. Там же встречается и имя Манжетты.