Овьетта
– О да, да, вы и это выдумали. Все это очень хитроумно. У вас для этого есть особый способ. Вы умудряетесь страдать больше самих страдающих. Когда несчастные просто несчастны, вы делаетесь несчастными стократно из–за того же самого несчастия. Когда несчастные несчастны — вы несчастны; когда несчастные счастливы — вы несчастны для разнообразия. Когда несчастные несчастны, вы несчастны вместе с ними, когда несчастные счастливы, то, чтобы восполнить ущерб, вы еще более несчастны. Нужно это изменить, дочь моя, нужно это изменить. Или это плохо кончится. Оба эти парнишки были счастливы, пока ели твой хлеб. Им выпала удачная четверть часа. Но вы, особенные, пользуетесь этим, чтобы доставить себе еще четверть часа страдания. Это уж как водится. Вы хитроумны. У вас ничего не пропадает зря. Четверть часа глубочайшего страдания. Вы умеете пользоваться моментом, у вас все идет в ход. Четверть часа глубочайшего страдания. И на том — хорошо. И на том — спасибо. Уж вы–то своего не упустите.
Жаннетта
– Я отдала им свой хлеб: многообещающее начало! Сегодня же вечером они снова захотят есть, и завтра они будут голодны.
Овьетта
– Сегодня вечером они захотят есть, но они не думали об этом сегодня утром; они вчера были голодны, но они не думали об этом сегодня утром. А вот ты об этом думала. Вы испытываете чувство голода за других. Но они найдут еще кого–то.
Вы испытываете чувство голода за тех, кто голодает, даже когда они не голодны.
Жаннетта
– Остаться голодной, самой остаться без еды — какой это был бы пустяк! Можно было бы недоедать постоянно, если бы это помогало постоянно.
Можно было бы недоедать постоянно, если бы это хоть раз помогло. Можно было бы недоедать постоянно, если бы это хоть когда–нибудь помогло.
Овьетта
– Не заботься ни о вчерашнем дне, ни о завтрашнем: довольно для каждого дня своей заботы. [326] Нужно принимать все так, как есть, даже то, что происходит с другими. Нужно принимать все так, как ниспосылает нам Господь, даже то, что он ниспосылает другим, так, как Он ниспосылает нам то, что происходит с другими.
Жаннетта
– Их отца убили бургундцы. Увы, увы, даже не англичане. Англичане не понадобились, чтобы истреблять французов. И их мать, увы, и их мать. Оба мальчика спаслись чудом, сами не знают как. И никогда не узнают. Все это рассказал мне старший, когда поел, прежде чем вновь пуститься в путь.
Непродолжительное молчание.
И вот они уже снова бредут по дороге, сулящей голод. В пыли, в грязи, голодные. В будущее, в тоску, в тревожное будущее. Кто же даст им, Господи, кто же даст им хлеб насущный? Наоборот, на пути своем они встретят лишь тоску и ежедневный голод. Они все еще плакали, смеясь. И смеялись, плача, словно луч солнца пробивался сквозь их слезы. Крупные слезинки, которых они не замечали, скатывались и падали на хлеб, словно последние капли дождя в лучах выглянувшего из–за туч солнца. Они ели хлеб, сдобренный собственными слезами вместо масла. Чего стоят наши усилия, приносящие облегчение лишь на день, чего стоят наши благие жертвы? А ведь я не могу отдавать всегда. Я не могу отдавать все. Я не могу отдавать всем. Я не могу раздать прохожим весь хлеб моего отца. Но и в этом случае, разве было бы это заметно? В толпе голодных. (Непроизвольно она прекращает прясть). Вместо одного раненого, которого мы случайно выхаживаем, вместо одного ребенка, которому мы даем поесть, неутомимая война порождает сотни других, каждый день она порождает раненых, больных, осиротевших. Все наши усилия напрасны, наши жертвы напрасны. Война — вот главный источник страданий. О! Будь она проклята! И будь прокляты те, кто принес ее на землю Франции!
Она полностью прекратила прясть.
Молчание.
Все наши усилия напрасны, напрасны, они постоянно нас опережают, они успевают сделать больше, чем мы, неизмеримо больше. Одного огнива достаточно, чтобы сжечь ферму. А чтобы построить ее, понадобились многие годы. В этом нет ничего трудного, ничего хитрого. Не один месяц нужен, требуется много, очень много труда, чтобы вырастить хлеб. И лишь одно огниво — чтобы его спалить. Годы и годы необходимы, чтобы вырастить человека; требуется хлеб, много хлеба, и труд, много труда, и хлопоты, множество всяких хлопот. И достаточно одного удара, чтобы человека убить. Удар меча — и его нет. Чтобы взрастить доброго христианина, нужно возделывать ниву двадцать лет. А чтобы погубить — достаточно, чтобы сабля поработала минуту. И так всегда. Ниву приходится возделывать двадцать лет, а сабле довольно и минуты, чтобы добиться большего результата, чтобы оказаться сильнейшей. Чтобы покончить с этим. Вот почему мы вечно будем слабейшими. Мы вечно будем отставать, вечно меньше успевать сделать. Мы — партия тех, кто созидает. Они — партия тех, кто разрушает. Мы — партия нивы, они — партия меча. Мы обречены на постоянное поражение. Они всегда будут брать над нами верх, брать верх.