Они становятся сестрами мук Иисусовых.
Они становятся муками сопричастными.
Не было бы никакой разницы.
Если бы их муки чему–то служили, дитя мое, если бы они могли чему–то служить, тогда они были бы в семье Христовой.
Но ведь их нет в семье Христовой.
Всякие муки, которые могут чему–то служить, всякие муки, которые чему–то служат, — это сестры мук Иисуса Христа; они — дочери Божиих мук; они такие же, как и муки Иисуса Христа.
Не было бы Суда Божия.
Но есть, есть в мире ином муки, которые ничему не служат, которые вечно ничему не служат. Которые всегда напрасны, тщетны, которые всегда бессмысленны, всегда бесполезны, всегда бесплодны, всегда не званы, а значит всегда и не избранны, все до единой, всегда, вечно все до единой, вечно — всегда, чего бы окаянные не хотели.
Что бы они ни делали. Вечно, что бы они ни делали.
Что бы ни было.
Знай, дитя мое, знай, что такое ад.
В этом признак, в этом отличие, в этом разница. Она бесконечна.
Иначе, если бы их муки служили чему–то, они были бы, как мы. Они были бы столь же блаженны, как мы. Они были бы, как Иисус, распятый на кресте. Только мы имеем право быть образом и подобием, быть подражанием Христа; страдать по образу и подобию; в подражание Христу. Они же, несчастные, даже не имеют права быть распятыми на кресте.
Слишком поздно, слишком поздно, после — уже слишком поздно.
Действенно лишь то, что на земле. После — уже не на земле.
Действенны лишь муки на земле, а после — все.
Иначе они не были бы мертвы, они не были бы пропащими, они не были бы прокляты, они не были бы осуждены.
Они были бы такими же людьми, как мы; они были бы живыми, земными; они были бы живыми людьми, какими бывают до Суда Божия. А не после.
Молчание.
Дочь моя, дочь моя, есть много Церквей; в Церкви. Но существует лишь одна Церковь. Лишь одна. Есть много Церквей. Есть церковь воинствующая, Церковь воинов Христовых на земле, к которой принадлежим мы. Есть Церковь страдающая, Церковь грешников в чистилище, причастности к которой мы избежим; если будет на то воля Божия. Есть Церковь торжествующая, Церковь праведников на небесах, о причастности к которой мы должны просить Бога. Если на то будет Его воля. Но нет Церкви адской.
Нет Церкви горящей в геенне огненной.
Это лишено смысла. Это абсурдная выдумка. Это немыслимо.
Все три Церкви — Церкви живые; нет и не может быть Церкви мертвой.
Церковь по сути своей, по природе своей — живая. Она непрерывно приемлет жизнь от Бога, Иисус пообещал ей жизнь вечную. В силу естественных, в силу сверхъестественных причин она — живая. Нет и не может быть Церкви мертвой.
Если бы их муки могли чему–то послужить, чему–нибудь служили, они были бы Церковью, они были бы в Церкви.
Воинствующая, страдающая, торжествующая — все три Церкви живые, нет и не может быть Церкви мертвой.
Молчание.
Есть Церковь воинствующая; к ней принадлежим мы; это Церковь солдат некоей войны; к ней принадлежим мы; все через нее проходят, все через нее прошли; мы знаем, что нам следует в ней делать.
Мы через нее проходим. Все несут в ней службу, определенное время несут службу.
На эту службу нельзя заступить повторно.
Повторно не призывают.
После — одних от других отделяют.
Есть Церковь страдающая, Церковь грешников в чистилище. Мы должны попытаться, мы должны просить Бога о том, чтобы к ней не принадлежать. Таков закон; таков устав. Ради них, ради их блага мы можем, мы должны умножать наши труды, наши молитвы, наши страдания. Наши деяния, если только позволительно позаимствовать это слово у Иисуса Христа. У единственных деяний. У деяний Иисуса Христа. В ней могут быть наши отцы и отцы наших отцов. Их души принадлежат Господу. Трудиться ради них, молиться за них, принимать страдания ради них. Совершать деяния ради них. Таков закон; таков устав. И нет нужды просить нас об этом; нет нужды указывать нам. Ни заставлять нас, ни даже призывать. Это наше побуждение, это наше внутреннее побуждение; это сама наша любовь; это само причастие.
Это внутреннее побуждение, естественное побуждение нашей любви.
Нашей человеческой любви, нашей родственной любви, нашей сыновней любви.
Есть Церковь торжествующая, Церковь праведников на небесах; мы должны постараться попасть туда. И не нужно этого скрывать. Изображать из себя скромников. Мы должны стараться, мы должны просить Бога о том, чтобы к ней принадлежать. Таков закон; таков устав. Общий. Мы должны их молить, а пока мы должны их молить за других и за себя, и незачем этого скрывать, молить их за других, членов Церкви страдающей и Церкви воинствующей, за других, живущих на земле, и за себя, и за других, пребывающих в мире ином, просить их заступничества, просить, чтобы заступились они за всех других и за нас, за всех членов Церкви страдающей и Церкви воинствующей. Чтобы позже быть с ними. Среди них. Чтобы быть с ними и как они. Это не только закон и устав. Это ещё и наше внутреннее побуждение. Это ещё и сама наша любовь. Это ещё и само причастие. Это наше внутреннее побуждение.