Буржуазный клерикальный мир притворяется, что верит в эти умствования и в то, что современной рассудочности вполне достаточно, чтобы избежать затрат на промышленную, экономическую революцию.
Таким был наш социализм, и было очевидно, ибо тогда это знали все и не подвергали сомнению, что он не только никоим образом не посягает на законные права наций, но и, представляя собой и осуществляя всеобщее оздоровление общества, тем самым оздоровляет присущий обществу национализм и самую нацию, служит, помогает спасению самых насущных интересов, самых законных прав народов. Их самых священных прав и интересов. И только он так делал. Без насилия, без подавления наций и народов, без разрушения, без нажима, без унижения, без принуждения, без подчинения, а напротив, стремясь, чтобы на месте поля битвы анархически соперничающих, возбужденных, неистовствующих народов естественным образом, путем постепенного замещения вырос бы целый лес процветающих народов, здоровых и набирающих силу, целое множество благоденствующих народов. Они росли бы, питаясь живительными соками своей природы, унаследовав порядочность, присущую их расе, свободные от гнета экономического рабства, свободные от прямого уничтожения каждого из них дурными нравами, процветающими в промышленности. Не уничтожать нации и народы. А напротив, создать предпосылки и все условия для их возрождения и роста. Сотворить их. Уже тогда у нас была уверенность, что мир бесконечно больше страдает от буржуазного и капиталистического саботажа, чем от саботажа рабочего. Капиталистический и буржуазный саботаж возник не только первым, но и вскоре стал всеобщим. Он вошел, если можно так выразиться, в буржуазный мир как вторая раса. И наоборот, ему очень далеко до того, чтобы столь же глубоко проникнуть в рабочий мир, на такую же глубину и так же всеобъемлюще. И главное, он там совсем иной. Он отнюдь не вошел в него в качестве расы. В противоположность тому, как принято думать, тому, как думают все писатели, публицисты, социологи, интеллектуалы и буржуа, саботаж в рабочем мире не исходит из его глубин; он не исходит из самого рабочего мира. Он не рабочий. Он буржуазен по своей сути. Он не идет снизу, подобно испарениям, со дна рабочего мира. Он идет сверху. И только социализм мог избежать его, избежать его заразы. Именно буржуазный саботаж, все тот же, единственный, путем заражения ближнего ближним проходит вниз через горизонтальные слои в рабочий мир. Рабочий мир приводит нас в отчаяние отнюдь не своими собственными пороками. Рабочий мир постепенно обуржуазивается. В противоположность тому, что принято думать, саботаж — явление не врожденное, не родившееся в самом рабочем мире. Он воспринят им. Он догматически, интеллектуально преподан ему, как чуждое изобретение. Это буржуазное изобретение, политическое, парламентское, интеллектуальное по сути, проникающее в рабочий мир сверху путем интеллектуального заражения и обучения. Но битва еще не выиграна. Город не взят. В целом это буржуазное изобретение в рабочем мире выглядит искусственным. Там оно сталкивается с неожиданным сопротивлением, с невероятно сильным сопротивлением, с вековечной любовью к труду, облагораживающей трудолюбивое сердце. Буржуазный и капиталистический мир почти полностью, так сказать, всецело, предается удовольствию.