Вот так–то партии и вознаграждают вас за то, что вы сделали для них в момент, когда они были в опасности, я имею в виду, за то, что вы сделали для мистики, из которой они вышли, для мистики, за чей счет они живут и паразитируют, для эксплуатируемой ими мистики. Вот этим–то они и управляют, хотят управлять вами и соответственно желают связать вас своей политикой, запретить вам какую бы то ни было иную мистику.
И раз со времени вырождения дрейфусистской мистики в дрейфусистскую политику мы сопротивлялись любой власти, вынося на своих плечах всю мощь гнета тирании, восставали против демагогии всех наших (политических) друзей, мы подвергались риску, мы пережили пятнадцать лет нищеты ради защиты личных, сущностных, христианских свобод, во имя защиты христианской совести, то в награду за это политики, реакционные политики охотно запретили бы нам быть республиканцами. И раз уж мы отдали не недели и месяцы, как те рабочие, на службу Республике, а пятнадцать лет нищеты, то в награду за это политики, республиканские политики охотно запретили бы нам быть христианами. И таким образом Республика могла бы стать режимом свободы совести для всех, но не для нас, в награду за то, что мы защищали ее все пятнадцать лет, за то, что мы ее защищаем, что будем защищать ее и дальше. В награду за то, что мы в нищете пятнадцать лет верой и правдой служили Республике, защитили, спасли республиканский режим, ставший режимом свободы совести, она, возможно, будет дана всем, но не нам. А мы обойдемся и без разрешения этих господ. Мы не живем, мы не движемся в той же плоскости, что и они. Их споры — не наши споры. Те мучительные споры, которые иногда введем мы, наши споры, не имеют ничего общего с их общедоступной, с их поверхностной полемикой.
Возможно, Республика и станет режимом свободы совести для всех, за исключением только самих республиканцев.
Мы попросим у этих господ позволить нам не спрашивать у них разрешения. Вовсе не случайно наши Тетради в результате долгих трудов, в силу мощного и тайного родства душ, путем длительного, так сказать, выпаривания политики стали сообществом абсолютно свободных людей, которые поголовно во что–то верят, начиная с типографии, одного из самых прекрасных ремесел. Вопреки партиям, вопреки политикам и политике, вопреки противоборствующим политиканам (противостоящим нам и грызущимся между собой) мы останемся такими, какие мы есть.
Вот, мой дорогой Варьо, что сказал бы я на наших четвергах в редакции Тетрадей, если бы там говорили не так громко и хотя бы иногда давали мне возможность высказаться. [306] В этих Тетрадях г–на Миллье вы найдете все, чем была наша республиканская мистика. И вы, сударь, [307] спрашивающий у меня, как точно определить с помощью убедительных доводов, путем доказательств умствующего разума, что такое мистика и что такое политика, quidsitmysticum, et quid politicum [308] поймете: республиканская мистика, это когда за Республику умирали, а сегодня за счет республиканской политики живут. Вам ясно, не так ли.