Вечером г-н Гурджиев взял нас с женой с собой на прогулку. Мы пошли длинным путём в город, чтобы купить кулич. Когда мы возвращались, г-н Гурджиев начал убыстрять свой шаг, всё время ускоряясь. В конце концов, мы уже практически бежали. Мы старались не отставать и пробежали некоторое расстояние. Мы знали, что он нас проверяет, наблюдая, что мы можем выдержать, и как мы это сделаем.
Вернувшись домой, г-н Гурджиев заставил всех нас повторять жесты и гримасы, которые делал он. Неожиданно он крикнул «Стоп!» и все замерли с той гримасой, которую он изображал в данный момент. Моя жена и я тогда ещё не знали об этом «стоп-упражнений» и других его видах, но мы тоже остановились. Г-н Гурджиев обратил моё внимание на то, как моя жена удерживает выражение своего лица, не думая о том, насколько уродливо она выглядит.
Вечером немного поговорили о намерении г-на Гурджиева ехать в Персию, и о том, что он будет зарабатывать необходимые деньги, «дробя камни для дороги». Это очень нас обеспокоило. Персия?.. Как мог я, офицер, поехать туда в военное время? Это будет означать, что я дезертировал… На следующее утро, на третий день после нашего прибытия в Ессентуки, г-н Гурджиев объявил, что мы этим вечером едем в Персию. И ни слова о том, как именно, или о каких-то деталях!
Мы приехали для того, чтобы быть с г-ном Гурджиевым, несмотря ни на какие трудности. Сейчас беспокойство, сомнения, неопределённость будущего породили множество вопросов. Что нам делать? В довершение всего нам нужно было заботиться о нашей верной Марфуше и её муже. Я сказал Осипу присоединиться к нам в Ессентуках после того, как он отдаст на хранение наши ценности – мы полагали, что это ещё возможно – и договорится со своей матерью, чтобы она позаботилась об их детях.
Однако через несколько часов мы узнали, что г-н Гурджиев, его жена и Захаров на следующее утро поедут только в Туапсе, на побережье Чёрного моря. Он сказал нам, что если мы хотим, мы можем поехать вместе с ним. Без колебаний мы решили ехать и оставаться с ним так долго, сколько возможно. Позже мы поняли, что поступили правильно. Путешествие в Туапсе было первым «верстовым столбом», как выразился г-н Гурджиев.
Мы послали Осипу приказ оставаться в нашем поместье до дальнейших указаний, и на следующий день с Марфушей и всеми нашими вещами мы сели в поезд на Туапсе, где поселились в маленькой гостинице. На следующее утро мы пошли встретиться с г-ном Гурджиевым в его гостиницу. Он лежал на кровати, покрытой ковром. Также с ним в комнате были его жена, Захаров и дочка г-жи Успенской, Леночка. Никто не разговаривал. Мы сели, и тоже сохраняли молчание. Была тяжёлая подавляющая атмосфера, когда не знаешь, как быть. Г-н Гурджиев несомненно знал, как создать такую атмосферу… Наконец, я не смог её больше терпеть и спросил его про планы относительно Персии, и как мы сможем туда за ним последовать.
«Поскольку у меня нет денег, чтобы добраться туда обычным способом, – ответил он, – я заключу контракт на дробление камней для дороги. Я вам уже это говорил. Это самая отвратительная работа. Это невозможно для вас, потому что после рабочего дня женщины должны будут вымыть ноги рабочих, к примеру, ноги Захарова будут вонять очень плохо. Леночка – хорошо, она сможет это сделать, но ваша жена не сможет». Снова опустилась тяжёлая тишина, и это давление продолжалось почти весь день. Моя жена была в отчаянии. Она обвинила меня в том, что я неправильно разговаривал с г-ном Гурджиевым и не осознавал нашей опасной позиции – мои военные бумаги не были в порядке, поскольку мы поехали прямо в Ессентуки, не заезжая в Ростов. На следующий день она осталась в гостинице, сказав, что не хочет идти со мной и снова видеть г-на Гурджиева.
Тем не менее, напряжение ослабло, когда г-н Гурджиев сказал мне: «Я знаю, что вы должны ехать в Ростов за вашими бумагами, и возможно, когда вы вернётесь, я ещё не уеду в Персию».
Итак, мы с женой первым же поездом отправились в Ростов. Так случилось, что офицером, командующим военным гарнизоном, был мой бывший учитель, Чернояров, который очень меня любил. Без промедления мои бумаги были подписаны, и мне дали отпуск ещё на две недели. На следующий день мы уже снова были в Туапсе с г-ном Гурджиевым.
За время нашего отсутствия г-н Гурджиев купил двух молодых чёрных лошадей и линейку, четырёхколёсную повозку со скамейками спина к спине, установленными посередине, и местом кучера напротив.
Вечером мы вместе с ним, его женой и Захаровым отправились на холмы испытать её. После этого он сказал, что если мы хотим, мы можем сопровождать его в путешествии, но каждый может взять с собой только самые необходимые вещи – один чемодан на человека – нужно быть готовым отправиться в следующее воскресенье. Мы немедленно решили ехать, оставив остальные наши вещи в гостинице с Марфушей.