Куда мы сейчас идём? Было сказано, что в Персию… и мы так и думали.
Наконец, г-н Гурджиев сжалился надо мной и сказал мне идти пешком. Мои военные брюки уже натёрли мне ноги, почти содрав с них кожу, а ступни болели в неподходящей обуви.
Был полдень, и мы пересекали длинную деревню Лазаревское с беспорядочно разбросанными домиками. Г-н Гурджиев сказал своей жене и Захарову взять большой глиняный горшок с крышкой и пойти в гостиницу принести что-нибудь поесть. Остальные должны были продолжать путь. Вскоре они нас догнали, и мы остановились на чудесном маленьком лугу, покрытом шёлковой зелёной травой и тенистыми деревьями. Неподалёку протекал горный родник. Мы распрягли лошадей, накормили и напоили их, сами с удовольствием напились родниковой воды и сели на одеяла. Потом последовала еда в глиняном горшке. Это была баранина с зелёной фасолью, и мы могли брать столько, сколько захотим.
Теперь г-н Гурджиев сказал нам, что мы можем отдыхать. Мы легли и тут же провалились в сон. Что это был за сон! За остаток нашего пути в тот день мы вовсе не устали.
Мы остановились на ночь рядом с небольшой деревней в маленьком ущелье, окружённым с трёх сторон большими деревьями и непроходимым кустарником. Мы увидели, что там были яблони – остатки поселений древних черкесов, независимых племён, которые приняли ислам и занимали эту часть Кавказа[6].
Мы сразу же развели огонь и собрали достаточно хвороста, чтобы поддерживать его всю ночь. После чая и еды мы решили смотреть за огнём по очереди, потому что в окрестных лесах были волки, шакалы и медведи. Все приготовились спать, кроме Захарова, дежурившего первым. Мы расстелили свои тоненькие матрасы под деревьями и легли. Как была красива эта ночь, тёмная, как бывает только на юге! Звёзды были больше и ярче, чем мы когда-либо видели.
Кавказ… волки и шакалы… ничего не зная о том, что произойдёт дальше, мы, тем не менее, странным образом были счастливы, так, как не могли представить себе ранее.
В течение ночи мы видели отблески в глазах зверей, и слышали их вой. Если бы у нас не было огня, они бы легко съели наших лошадей. Утром нам сказали, что этой ночью волки убили корову из деревни, когда она вышла в поле.
Одна из наших лошадей доставляла нам много хлопот. Она ела слишком много травы, болезненно раздувавшей ей живот. В таких случаях нужно было скакать на больной лошади несколько вёрст галопом взад и вперёд, освобождая её от газов. Захаров должен был делать это без седла во время своего дежурства.
Перед восходом подошла очередь дежурства моей жены, а после неё дежурил сам г-н Гурджиев. Я тогда уже встал и помню мягкость в его голосе, когда он поприветствовал её: «Доброе утро, джан» («дорогая» по-армянски). Он, очевидно, хотел поддержать её в этой ужасно неизвестной ситуации.
Когда солнце встало, мы были готовы выступить. На этот раз г-н Гурджиев всех усадил сверху на багаж, и мы медленно поехали. Около полудня мы добрались до заброшенной почтовой станции. В этом месте до сих пор ещё не было железной дороги, поэтому путешествовали на почтовых лошадях. После революции здесь не осталось никакой организации, только пустые здания. Это строение было добротным крестьянским домом с конюшней для лошадей. Деревья в саду были увешаны спелым инжиром. Мы остановились там на два дня и по-настоящему отдохнули.
Здесь я хотел бы подчеркнуть некоторые моменты. Г-н Гурджиев требовал от нас очень больших усилий. Они были особенно сложными, потому что мы не знали, когда это закончится. Мы страдали и были бы очень счастливы отдохнуть. Но в нас не было протеста, потому что по-настоящему мы хотели только одного – следовать за г-ном Гурджиевым. Из-за этого всё другое казалось неважным.
Неожиданное погружение человека в Работу целиком было очень характерно для г-на Гурджиева. Во время нашей остановки в почтовом доме мы хорошо спали, даже дремали после обеда, у нас была чудесная еда и вино, купленное в ближайшем поместье. Однажды я ходил туда с г-ном Гурджиевым. На обратном пути мы присели возле дороги, и он сказал: «Когда я работаю с учениками, то похож на кучера. Если лошадь идёт послушно по дороге, я ослабляю поводья. Если она идёт вправо ко рву, я тяну левый повод, если она идёт влево на склон холма, я тяну вправо».
6
Для того, чтобы не подчиняться русским, которые захватили их территорию в 1864 году, черкесы сотнями тысяч пустились в массовую миграцию в направлении Турции. Только половина выжила и достигла своего места назначения, а исконно принадлежащие им земли оставались почти незаселёнными с того времени.