Когда дети выросли, мать Ольги стала давать для них и их молодых друзей вечера. Во время этих вечеров играли в шарады, танцевали и импровизировали пьесы и оперы. Родители часто брали детей в театр, на концерты и на все премьеры оперы и балета.
Ольга впервые была представлена Фоме де Гартману в антракте его концерта. «У меня было забавное чувство при встрече, – пишет она, – будто бы я уже давно его знаю». На самом деле связующие нити протягиваются намного дальше, чем она знала об этом в то время. Во время правления Александра II был создан Главный комитет по крестьянскому делу для отмены крепостного права. Главным сенатором, председательствовавшим на собраниях в отсутствие царя, был дедушка Ольги. А генеральным секретарём этого комитета был дедушка её будущего мужа.
С момента замужества Ольга разделила всю деятельность своего мужа. Летом они теперь ездили в родовое поместье Фомы на Украине, где двое молодых слуг – дети старых слуг семьи, кухарка и горничная Марфуша и дворецкий Осип – стали их личными сопровождающими и вернулись с ними в Санкт-Петербург.
Ольга и Фома стали ближайшими друзьями Сергея Танеева, великого учителя контрапункта. У Ольги был яркий естественный голос, и Танеев посоветовал ей брать уроки пения у Б. Корелли в Италии, что и было решено, когда она и Фома жили в Мюнхене. Для этого они поехали на несколько месяцев в Неаполь. Позже, когда в Москве ставилась опера-трилогия Танеева «Орестея», Ольга пела главную партию. Она также брала уроки исполнения арий из «Риголетто», «Травиаты», «Лакме» и «Мадам Баттерфляй» у концертной певицы Зои Лоди. После успешного выступления в «Орестее» Ольгу выбрали петь Виолетту в «Травиате».
В Мюнхене де Гартманы начали интересоваться эзотерическими вопросами. Ольга писала:
«В то время каждый читал Блаватскую. Однажды вечером с Кандинским и некоторыми другими мы решили поэкспериментировать пластиной со стрелкой, которая вращалась по кругу с немецким алфавитом, как современная доска Уиджа. Мы задавали вопросы, ожидая, пока пластина остановится на буквах. Я их записывала и после расшифровывала. Но ничего внятного мы не прочитали. Кто-то предложил попробовать на русском. Снова мы задавали вопросы, и в один момент это стало ужасно волнующе. Дух сообщил нам своё имя: Мусуцкий, он жил в Уфе и там похоронен. Он просил нас молиться за него и сказал, что его кузен – он начал говорить его имя Ш-а-, но тут его прервали и дальше ничего не было.
Кандинский решил написать священнику в Уфу и спросить, знал ли он кого-либо с таким именем. Через месяц он получил ответ священника, что среди его прихожан было много Мусуцких, но только у одного из них был родственник по фамилии Шатов. Мы были поистине удивлены».
Де Гартманы начали искать знающего человека, который мог бы прояснить их вопросы, и после возвращения в Санкт-Петербург продолжили свой поиск. Там они впервые столкнулись со многими сомнительными группами, в одной из которых лидер контролировал членов группы, гипнотизируя их. Фома и Ольга быстро покинули эту группу вместе с ещё одним её членом, Андреем Захаровым, который стал их близким другом.
Когда военная мобилизация привела де Гартманов в Царское Село, Ольга целые дни проводила одна, пока Фома был на военной службе. Она занималась организацией и обустройством пансионата и школы для шестидесяти мальчиков в возрасте от десяти до пятнадцати лет, чьи отцы были солдатами-резервистами. Финансирование этого проекта стало возможным благодаря успешному концерту, организованному при участии людей из Императорской оперы. Это было как раз то время, когда Фома, после беседы с Захаровым, впервые встретился с Гурджиевым.
В последней главе Ольга пишет об их совместной жизни до смерти Гурджиева в 1949 году. После смерти её мужа в 1956 году Ольга неутомимо прилагала усилия для поддержки и развития гурджиевской работы в Северной Америке. А когда позволяло время, она содействовала представлениям оркестровых и фортепианных работ её мужа, что увенчалось презентацией его оперы «Эсфирь» в Сиракузах, штат Нью-Йорк, в 1976 году.
В последние годы жизни из-за слабого здоровья она переехала в Намбе, неподалёку от Санта-Фе в Нью-Мехико, где и умерла в 1979 году.
Фома и Ольга де Гартман
Наша жизнь с господином Гурджиевым
Я пишу это для вас, чтобы вы не забыли.