— Ну вот, а ты говоришь… — неопределенно фыркнула Зоя, мельком заглянув в его недоумевающие глаза и снова переводя взгляд на широкую нечеловеческую ладонь, все еще покоящуюся на ее руке. Тяжелая, очень жесткая, почти пергаментная, с несколькими надломами, но без папиллярных узоров, она казалась грубо вырезанной из дерева.
Нашатырь достаточно мягко высвободил лапищу и придирчиво осмотрел ее. Затем поглядел на женщину уже как будто бы с уважением и благодарно заурчал. Но Зоя еще не закончила исследовать его конечность. Надеясь, что Охотник и дальше будет оставаться столь же благосклонным, она, протянув руку, снова коснулась его ладони и слегка надавила изнутри на согнутые пальцы, заставляя их распрямиться и разворачивая к себе. Нашатырь снисходительно наблюдал за ее действиями, повинуясь направляющему его кисть движению и великодушно позволяя человеческому существу делать все, что заблагорассудится. И Зоя, пользуясь этой внезапной кратковременной покорностью, приложила к его ладони свою, сравнивая размеры и пропорции.
Это было потрясающе… Волнующе… Нереально… Тоже руки — созданные природой умелые манипуляторы разумного существа, почти как у нас, — но вместе с тем совсем другие… Менее гибкие, вряд ли знающие, что такое нежность, но испытавшие на себе все грани сражения. На фоне темнеющей грозной длани женская рука казалась тонкой птичьей лапкой. Вздумай сейчас Нашатырь сдавить кулак, и от нее бы ничего не осталось…
Зоя попыталась отнять ладонь, но к своему удивлению не смогла этого сделать — ее будто бы прижала неведомая сила. Впору было перепугаться, но страх словно что-то блокировало, точно так же, как волю. Зое сложно было объяснить неожиданно возникшее чувство. Зачарованная столь необычным контактом, она вдруг будто бы начала пропускать через себя все, к чему были привычны руки чужака.
…Палец на тонком лезвии пробует остроту, ведет вдоль изгиба почти любовно. Ленивое поигрывание увесистым копьем, привычный на ощупь узор, покрывающий древко. Теплеющий от прикосновения металл, жадный до крови.
Поворот и стремительный бросок. Острие пробивает преграду. Вибрация, звон…
Сопротивление врага, еле сдерживаемый натиск, тяжесть собственного поднимающегося напряженного тела…
Когти впились в крепкую древесную кору, она крошится под ними, опадая вниз легкими хлопьями.
Сжатый до хруста кулак.
Замах! Рывок! Удар!
Смыкающаяся медленно железная хватка. Треск ломающихся костей, стон рвущихся мышц…
Тугая плоть взрезана одним точным движением. Погружение в нее, во внутренний опаляющий жар…
Трепетание в пальцах. Горячие струйки просачиваются сквозь них и стекают до локтей.
Обмякшая, внезапно потяжелевшая добыча. Жизнь больше не принадлежит ей — он ее забирает.
Ощущение небывалой силы и власти…
Первобытность, бесконтрольность, безнаказанность…
— Ты — демон… — прошептала Зоя, покачивая головой и, точно в полусне, встречая внимательный, тоже изучающий взгляд напротив.
— Да, — рыкнул Нашатырь и убрал руку.
Женщина вздрогнула, как очнувшись. Она сперва ошалело вытаращилась на Охотника, а потом быстро зажмурилась, приводя мысли в порядок. Наваждение нехотя рассеялось. Конечно, ей послышалось. Он просто издал очередной невнятный звук. Он не говорит и русского не понимает, разве что, пару слов — Зоино и свое имена, «стой» и, вроде, еще что-то…. «Да-нет» тоже, кажется, стал различать, но это еще не значит, что он может дать утвердительный ответ на впервые услышанную конфигурацию. И, все же, как натурально вышло…
«Если вас только не сожрет Лесной Демон» — откуда-то из глубин памяти всплыла непонятная фраза Анхеля, расставляя вдруг все на свои места.
— А ведь тебя так уже называли, верно? — голос Зои предательски дрогнул. Охотник вместо ответа приподнялся, разведя и вновь скрестив все четыре жвала.
Внезапно почувствовав себя не в своей тарелке, женщина поспешно встала и отошла. Испытующий взгляд, тем не менее, не торопился ее отпускать, и Зоя трусливо спряталась от него в палатку, где просидела до темноты. Сам Нашатырь с места не двинулся. Он просто дождался ночи и ушел.
Следующий день прошел спокойно. Он выдался теплым, пасмурным и немного дождливым. Охотник вновь добыл дикую свинью, устроив после долгого вынужденного поста настоящее пиршество. Остаток дня он лениво провалялся в развилке дерева, переваривая съеденное, пока Зоя со скуки слонялась по ближайшим окрестностям, а к ночи опять куда-то собрался.
Махнув уже рукой на его похождения, женщина спокойно отправилась спать, не догадываясь, что грядущая ночь подготовила ей неожиданный сюрприз. Часу в первом-втором ее разбудил какой-то звук снаружи. Решив, что вернулся Нашатырь, Зоя выглянула из палатки, но вместо компаньона увидела странный приземистый и длинный силуэт, слабо освещенный лунным светом. От страха она едва не лишилась дара речи… Еще теплое кострище, аккуратно ступая, обходил кругом ягуар! Очевидно, он учуял запах свиной крови, пропитавшей землю в месте разделывания добычи. Надо сказать, Нашатырь всегда исправно куда-то выносил со стоянки все объедки, видимо, чтобы не привлекать внимания таких вот нежеланных «гостей». Но в этот раз уничтожить все следы не удалось, и результат не заставил себя долго ждать…
Почти не дыша, стараясь двигаться как можно тише, Зоя втянулась обратно в палатку, продумывая план возможной самообороны. Из оружия у нее был лишь перочинный нож… Можно, наверное, громко заорать, если что, — это может испугать кошку… Или ослепить фонариком?
На всякий случай она потихоньку взяла ни разу еще не использованный за это время большой фонарь и поместила палец на кнопку, одновременно набирая в легкие побольше воздуха. Снаружи хрустнула ветка… И воцарилась тишина. Через несколько минут тревожного ожидания Зоя осмелилась снова высунуться из укрытия. Ягуара и след простыл. Но до рассвета уже не удалось сомкнуть глаз.
Нашатырь явился под утро. Разило от него просто дико. Пришел довольный, помурлыкивая себе под нос, с очередной чьей-то головой. Видать, выследил прежнего обидчика. Бросилась в глаза характерная бандитская внешность убитого колумбийца — на одной щеке шрам, на другой нечеткая татуировка. Голова была почти целой и, судя по всему, не отрезана, а оторвана… Похоже, Нашатырь добивал по лесу последних оставшихся гангстеров…
— А есть что будем? — недовольно спросила встречающая его Зоя. Охотник остановился и непонимающе завертел башкой. Женщина постучала по пустому котелку, висящему над кострищем, и демонстративно потерла живот, получив в ответ неопределенное басовитое гудение. Наверное, удивился, что людей надо так часто кормить… Сам-то вчера сожрал опять цельную тушу, как только под ним еще деревья-то не ломаются…
Не задерживаясь более, он вскарабкался по ближайшему стволу и исчез среди листвы. Через некоторое время на землю шлепнулся капуцин со свернутой шеей. Вот обезьян Зоя еще не ела…
Нашатырь так и не спустился до самых сумерек — приводил трофеи в порядок. О его незримом пребывании косвенно свидетельствовали периодически падающие сверху веточки и удовлетворенное ворчание, иногда раздающееся из кроны. Зоя заключила, что спутник подустал от ее навязчивого общества и специально прячется там, где она не сможет его достать. Его ставшее уже регулярным вечернее исчезновение лишь подтвердило догадку, так как на этот раз Охотник ушел верхами, даже не сказавшись предварительно. Просто в какой-то момент перестало ощущаться его присутствие, и над стоянкой повисла непривычная, тревожная тишина.
Вместе с ночью надвигалась серьезная гроза, влекомая потоками горячего влажного воздуха. Сельва погрузилась в небывалую духоту. Одно радовало: в предстоящей буре можно было не бояться хищников, они точно останутся «сидеть по домам». Зоя хотела днем показать Нашатырю следы, натоптанные дикой кошкой у костра, да так и не успела, о чем весьма сожалела, предчувствуя очередную бессонную ночь. Но теперь было не важно.