— Здорово! — сказал мальчишка.
Сказал так, как он сказал бы тем.
Или это они и были?
Нет.
Те остались позади. Вечным, несокрушимым щитом. Смертным щитом, заслонившим дорогу смерти. И смерть не прорвалась. Смерти не дано уничтожить смерть. Только жизнь на это способна. Жизнь, отданная за друзей.
— А теперь мы пойдем обратно, — сказал полководец. — Мы пойдем обратно, потому что я должен услышать, как смеются камни!
— Еще бы! — хриплыми голосами поддержали его воины. — Обязательно нужно посмеяться вместе с ними! А как же иначе!
Тяжелая ручища тролля дружески похлопала командующего по плечу, и мальчишка вздрогнул. На лице бывшего командира эльфов победно царила ухмылка командира троллей.
— Идем, — сказал тот.
Они шли обратно.
Они возвращались к Смертной Стене.
Они пришли и вновь запели. Эта грохочущая песня сегодня владела всем сущим, и не было никого, кто мог бы ей противиться.
Они стояли, вглядываясь в суровый растрескавшийся камень, силясь различить в нем скрывшиеся лики друзей, и пели, пели так, словно они с ума сошли, впрочем, должно быть, так оно и было… пели… пели… пели…
…о том как это здорово — жить, любить и сражаться под жарким солнцем и яркими звездами… о том, как это весело — целовать любимую и убивать врагов, петь и плясать вечный танец битвы и умирать на груде мертвых тел, обнимая умирающую подругу… а потом, ступив за грань, без страха посмотреть в глаза Богов и Предков… о том, какое это счастье — быть и перестать быть, чтобы потом, когда-нибудь, вновь случиться на этой земле, под этим солнцем и этими звездами…
Они пели и пели… и мертвые камни внезапно рассмеялись ликующим смехом! Ох, как они рассмеялись, эти мертвые камни!
Каменная стена смеялась, ловя всем своим телом, словно в огромную каменную ладонь, отголоски песни. Каменная стена пела и смеялась, смеялась и пела. Она была такой живой, эта песня мертвых камней… такой живой, словно…
Когда непрошеные слезы защипали глаза, мальчишка одним движением выхватил меч и яростно всмотрелся в его безупречное зеркало.
«Смотри мне! — свирепо пообещал он своему отражению. — Если посмеешь зареветь и испортить праздник — глотку перережу, щенок сопливый!»
А потом оторвал взгляд от меча и расхохотался с такой яростью, что все бывшие вокруг него чудовища — живые и каменные, — почтительно вздрогнули.
«Да, — говорил этот устрашающий смех, — мы им действительно вставили!»
— Командир, нам пора.
Кто-то сказал это. Что ж, он прав. Действительно — пора. Все, что нужно было сделать, — сделано. Души павших почтены должным образом. Надвигается вечер. Нужно спешить. Нужно. А то как бы посланные в обход отряды в сумерках друг с другом не столкнулись. Еще этого только не хватало.
— Я буду помнить, — сказал он, глядя на каменную стену.
Каменная стена в последний раз дохнула теплом.
— Вперед, — приказал он своим воинам.
И не ощутил желания плакать. Слезы были далеко. Страшно далеко. А может, их и вовсе не было? Он ничего не чувствовал. Совсем ничего. Ну, разве что только то, что ему на спину вкатили гору в полмира величиной. Но ведь он сильный, он же — чудовище, так что ему какая-то там гора? Он и дюжину таких снесет и даже не заметит.
— Мне кажется, сегодня ночью тебе понадобится женщина, командир, — девушка-воин мягко положила на его плечо тяжелую руку.
— Понадобится, — кивнул он, почти не удивляясь ни ее предложению, ни своему неожиданному ответу.
— Ну так я приду, — с улыбкой пообещала она.
— Приходи, — сказал он, но так и не смог улыбнуться.
Быть может, у него это получится позже?
Или уходящие слезы прихватили с собой и смех? И даже улыбку?
Что ему тогда остается? Скалиться?
Что ж, если и так, не страшно. Он знал одно место, в котором сможет смеяться всегда, даже если и вовсе забудет, как это делается.
Вечернее пламя костра мягко танцует свой древний танец.
«Все костры — один костер», — когда-то говорили ему эльфы.
Эти — эти уже не скажут. Потому что — не эльфы. А тролли глупой болтовней не занимаются. У костра они едят, пьют, спят… или поют.
И опять ту же самую песню! Как им не надоест?
— Что за ужасные звуки! Просто отвратительно! И как только боги терпят подобное поношение столь высокого искусства? — раздался старательно-мелодичный голос за спиной, и мальчишка, подскочив от неожиданности, обернулся.
Вокруг него стояли улыбающиеся тролли. Они чуть смущенно вертели в руках эльфийские луки, а бывший волынщик уже начал подбирать на лютне какие-то мелодичные созвучия.