- Разработчики, мать их! - выругался Гринев вслед ушедшим. -Ты слышал, чего он выдал сгоряча? Их задача - контролировать оргпреступность. Их мечта Гарика нам на область усадить. Они совсем заигрались, сволочи!
Действительно, УБОП в последнее время заигрался. Пользуясь поддержкой заместителя начальника УВД по криминальной милиции, тоже выходца из этой организаций, руководство Управления мечтало посадить на область смотрящего вора в законе Гарика, на которого оно имело возможность каким-то образом влиять. Отлично - заправлять всем в Полесске при помощи вора в законе! Прознав про этот план, Ушаков, отработавший не один год в ИТУ и ни в одной тюрьме не допустивший воровской власти, отлично представлявший, что такое дать возможность вору в законе верховодить на зоне или в городе, встал на дыбы. Когда все было на мази и местная братва уже присматривала Гарику коттедж в заповедной зоне на косе и четырехкомнатную квартиру в центре Полесска, Ушаков умудрился провести красивую, классическую оперкомбинацию, сбросил кое-какую информацию в блатной мир, стравил Гарика с полесскими авторитетами, так что вопрос был снят сам собой.
- Враги натуральные, - не унимался Гринев.
- Не шуми, - произнес Ушаков. - Надо работать.
Несколько дней прошло после расстрела Глушко. И наблюдалось явление "глухаря". То есть на глазах дело становилось все более глухим. Розыск по горячим следам ничего не дал. Киллер испарился, и никто не мог даже приблизительно описать его внешность, только была уверенность, что он потрудился над ее изменением. Ясно было, что работал человек, умеющий стрелять, достаточно хладнокровный и просчитавший все.
Вырисовывался ряд версий о мотивах и заказчиках, но отработка их - дело долгое и хлопотное, не на один день.
- Раскрываемость убийств в области - девяносто два процента. Лев, какие мы с тобой дела поднимали, - сказал Гринев.
- Неподъемные, - кивнул Ушаков.
- Буряка завалили - мы подняли. Убийство брянских бандитов подняли. Янтарщиков расстрел - и тот подняли. А эти табачные дела виснут и виснут, тянут вниз, как ярмо на шее!
- Большие деньги, - сказал Ушаков. - Мы слабо умеем работать против больших денег.
- Нам не дают работать против больших денег, - уточнил Гринев.
Действительно, все так и было. Раскрыли и разборочные убийства, когда казахская и брянская группировки делили рынок в Полесске. Раскрутили убийство Буряка - авторитетнейшего в области человека. Героя соцтруда, директора крупнейшего комбината. Тогда шум стоял до небес, говорили о выгоде оргпреступности государству. А выяснилось, заказала директора собственная дочь, которая имела свои претензии на семейное имущество. И убийство пятерых человек, которых забили как свиней за тридцать килограмм янтаря, тоже раскрыли. А табачные дела зависали. И дело не в том, что не было подозреваемых, не с кем работать. Наоборот. Слишком много желающих пустить друг другу кровь. Такой бизнес - бесконечная война. Каждый желает смерти каждого. У серьезного табачного деляги найдется не один мотив для того, чтобы грохнуть любого другого такого же делягу.
В кабинет постучали. Зашел седой оперативник из "убойного" отдела.
- Привезли, - сообщил он.
- Не возмущалась? - спросил Ушаков.
- Попыталась. Но быстро успокоилась.
- Ладно. Веди сюда... Оперативник вышел.
- Слушай, Гринев, - обратился начальник уголовного розыска к своему заместителю. - Мне с дамой, пожалуй, с глазу на глаз стоит перетолковать.
- Ну да. Как с придурками из УБОПа - тут без меня труба. А как с дамами тут рылом не вышел, - усмехнулся Гринев.
-Да уж, поручик Ржевский, манеры надо оттачивать, - кивнул Ушаков.
- Хорошо. Пойду оттачивать... Если ее за шкирку нужно тряхнуть - зови.
- Всенепременно.
Ушаков надеялся, что трясти эту женщину за шкирку не придется... Хотя наверняка захочется.
Она вошла в кабинет, сдержанно поздоровалась и скромно примостилась на краешке стула.
Начальник уголовного розыска был большим любителем, одно время даже знатоком женского пола, поэтому сразу оценил ее грацию, незаурядные внешние данные и тот легкий налет шлюшничества, который не позволяет зачислить женщину в это племя, но достаточен, чтобы в душе мужчины что-то томно заныло.
- Приношу вам соболезнования, - сказал он.
- Спасибо, - кивнула, стараясь придать себе скорбное достоинство, Инесса Глушко и коснулась пальцем лица, будто смахивая так и не навернувшуюся слезу. Ваш сотрудник очень настойчиво меня приглашал к вам... Я прямо подумала, что он наденет на меня наручники.
- Это недоразумение, - произнес Ушаков. - Я просто попросил вас приехать, переговорить, поскольку все мы заинтересованы в одном - чтобы убийцы вашего мужа были изобличены.
Она кивнула.
В ее скромности и покорности, в строгом черном платье было что-то насквозь фальшивое. Она походила сейчас на монашку, которую сослали в монастырь по приговору суда за разгульный образ жизни.
- Убийство. Похороны. Допросы... Я устала... Я не представляла раньше, что можно так устать... За что мне все это? - Она нервно сжала сумочку.
Ушаков готов, был согласиться, что даме действительно досталось.
- Я устала, - с нажимом повторила она.
- Я не задержу вас надолго. Всего несколько вопросов.
- Если несколько - это немного...
- Совсем немного, - заверил Ушаков. - Главный из них: кому выгодна смерть вашего мужа?..
Как он и ожидал, ничего особенно ценного Инесса ему не поведала. Дежурные ответы, в основном: не знаю, не видела, не слышала и, вообще, не представляю, кто мог желать вреда мужу, который всегда всем помогал и был таким добрым. Насколько тот был добр, Ушаков знал еще по работе в ИТУ, где на заключенного Глушко было объемное досье как на лицо, склонное к нарушению режима и пытающегося занять командные позиции в преступной среде. Также там значилось, что для достижения этих целей он больше полагается на физическую силу и агрессивность, чем на дипломатические способности и интеллект.