В мире бизнеса, в областной администрации последние дни только и разговоров было, что о торгах. Все были уверены, что Шамиль решил новый аукцион выиграть любой ценой и опять держать остальные фирмы на голодном пайке, потихоньку приближаясь к своей, в принципе, недостижимой мечте - монополии на распределение сигарет. Но и "Альтаир", у которого был теперь новый генеральный директор, тоже хотел торговать сигаретами. А вот фирма "Восток", которая еще несколько месяцев назад вполне могла бы побороться за квоты, после расстрела Глушко и правления Инессы реально ничего им противопоставить не могла...
И вот настал день торгов. Это был четверг, на город снова обрушилась жара и духота, и лучше всего было бы в такое время сидеть в охлажденных мощными кондиционерами офисах. Но какие там офисы?! Ведь начинались торги!
В самом начале вышел сияющий, как начищенная медная бляха, все тот же получивший печальную известность на прошлых торгах вице-губернатор, промямлил речь о благородных и гуманных целях аукциона, о денной и нощной заботе о простых гражданах, призвал, в порядке начальственной шутки, денег не жалеть. В общем, привычная словесная лабуда - как говаривал Остап Бендер в "Двенадцати стульях": "Деньги пойдут сиротам".
То, что началось после этого, вызвало в зале нервные смешки. Когда стали вскрывать конверты, то выяснилось, что лоты берет очередная малоизвестная фирма "Сахалин". Те, кто был знаком с расстановкой сил, знали, что верховодит в ней жена начальника военторга. И стало ясно - Шамиль не угомонился и опять решил обвести всех вокруг пальца.
Деньги представитель "Сахалина" предлагал за лот такие, что дешевле было бы просто ввозить сигареты и честно платить все таможенные сборы.
- Лот три - фирма "Сахалин" - два миллиона долларов, - сообщил вице-губернатор.
По залу пошел глухой гул, потом послышались возбужденные выкрики:
- Опять прокинули? Класс!
- Надули, в натуре!
- Тише, господа, тише, - пытался восстановить порядок вице-губернатор.
- Жулье в законе, - бросил в сердцах новый генеральный директор "Альтаира" и вышел из зала. Спорить с ним никто не стал...
- Интересно, что все это значит? - произнес Ушаков, который по радио слушал взволнованный репортаж корреспондента местного радио с сигаретных торгов.
- Очередная шамилевская афера, - отмахнулся Гринев. - Он снова поставил всех в позу...
- Мы думали, что он возьмет лоты. А он не стал даже бороться за них, заметил Ушаков. - Просто сорвал аукцион.
- Выходит, ему вообще не нужно, чтобы в область ввозились льготные сигареты, - сделал напрашивающийся вывод Гринев. - Значит, он наладил такой канал контрабанды, который перекроет все.
- Или дернул где-то большие деньги, - добавил Ушаков.
- Когда же его грохнут, гада?
- Наверное, уже скоро...
Гринев почесал в затылке и кинул:
- Сволочи.
Глава 5 ГЕРОЙ-ЛЮБОВНИК
Дон Педро, любитель и любимец красивых женщин и казино, беззаботный прожигатель жизни, привыкший зарабатывать много денег и легко, изящно тратить их, сказочно преобразился за несколько дней пребывания в камере. Он стал каким-то мятым, неухоженным, взор потух, и только время от времени в нем вспыхивало отчаяние. Несмотря на то, что последние пять лет, начав с браконьерского копания янтаря, пройдя через бурные шторма мелкооптовой торговли и прибившись в прибыльную сигаретную заводь, он редкий день не нарушал российские законы и прочно сдружился с криминалом. Пока ему везло, и он на своей шкуре еще не попробовал, что такое тюремная камера. А компанию ему в камеру подобрали самую дрянную, чтобы он почувствовал, что его ждет в ближайшие годы. На него перемена места обитания подействовала убийственно.
Ушаков знал, что часть крутых - бандитов или бизнесменов, заброшенных волею злой судьбы на нары, - довольно быстро адаптируется и находит себе более или менее достойное место в тюремной иерархии. Других враждебная обстановка приплющивает так, что люди становятся готовы на все, лишь бы хотя бы на месяц, да что там на месяц - на день сократить пребывание в этом заведении. Тяжелее всех приходится тем, кто привык жить роскошно и считал, что эта роскошь неотъемлемое свойство его существования на земле, награда за какие-ю непонятные его достоинства. Таким хлебать баланду особенно противно. И они часто вообще готовы наложить на себя руки.
- А почему мы беседуем без адвоката? - в первый разговор попробовал Дон Педро качать права.
- А зачем адвокат людям, которые скоро станут друзьями? - удивленно спросил Ушаков.
- Я не понял, - недоумевающе посмотрел Дон Педро на начальника уголовного розыска и его заместителя.
- Потому что ты влип, - разъяснил Ушаков. - Ты нуждаешься в помощи. А мы те люди, которые могут помочь тебе. Кстати, в отличие от адвоката, не на словах, а на деле. Притом совершенно безвозмездно.
- Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, - решил запереться, как моллюск, в раковину враждебности и недоверия Дон Педро.
- Это почему? - осведомился Гринев, подходя к Дону Педро и нависая над ним всей своей массой.
- Потому что я не виноват ни в чем. Я не сделал ничего плохого.
- Заявление спорное, - произнес Ушаков. - Конечно, Глушак был не подарочек, и в том, чтобы его завалить, может, ничего плохого и не было. Вот только по этой статье вышка положена.
- Я стрелял в Глушака? - взвился Дон Педро. - Вы в своем уме?
- Заказчикам дают больше, чем исполнителям, - скучающе проинформировал Ушаков.
- Меня самого чуть не убили!
- Ну да, - поддакнул Гринев. - У Колпашина - пуля в груди. Глушак изрешечен весь. А ты жив. И тут же включаешься в дележ имущества покойного.
- В какой дележ?!
- У тебя какие отношения были с Инессой? - принял подачу Ушаков.