— Вот что, Лена. Ты с Викой, помнится, собиралась на отдых. Так езжай. И побыстрее…
— Арнольд… — Она подняла на него наполненные страданием глаза.
У нее будто почва уходила из-под ног. Ей казалось, что между ними росла холодная стена. А еще казалось, что это вовсе не тот человек, которого она знала не первый десяток лет, которого любила, которому многое прощала и за которым готова была идти на край света. Или она просто не знала его, или он так изменился…
— Ну что, что ты так смотришь? Осуждаешь, да? Посмотри на себя — воплощенная укоризна… Ты же дура, Лена… Ты дура. Ты хоть сама подумай, чего ты от меня хочешь… Хочешь, чтобы я раскаялся, посыпал голову пеплом? После того, по каким счетам заплачено за все…
Она не ответила, отвела глаза.
— Не бывать этому! Я был прав, — наигранно бодро воскликнул он. — Прав. Во всем.
— Тебя убьют, Арнольд. Они тебя убьют. Тебе не простят…
— Меня убьют? — саркастически осведомился он. — Ты серьезно? Да мне на охрану все скинутся, чтобы волосок с головы не упал. Потому что они считают, будто мне известно, где эти пять миллионов. Так что за свою неприкосновенность я спокоен… А там — выкрутимся… Обязательно выкрутимся, — как заклинание повторял он.
Следующим вечером Лена с Викой улетели в Москву. Переночевав в гостинице «Россия», утром они были в Шереметьево-2.
Началась предполетная суета — очередь перед таможенной зоной, очередь перед линией, за которой начинались будки со строгими пограничницами. А дальше — свободная зона с магазинами «дьюти-фри» — уже и не Россия, и еще не Запад, в здании аэропорта. Там шатались по коридору, нервно расслаблялись на черных мягких сиденьях, приценивались к товарам во множестве магазинчиков, пили кофе и ели бутерброды дети разных народов — китайцы, малайцы, европейцы, коротающие время перед тем, как самолеты поглотят их и разнесут в разные концы земного шара, связывая нитками самые отдаленные точки, уничтожая магию больших расстояний и прозаично сужая для людей Землю до размеров школьного глобуса.
— Амстердам. Рейс 229. Седьмой вход, — прочитала Вика появившуюся на табло надпись. — Направо, подруга.
Здесь уже начала выстраиваться очередь из надутых европейцев, россиян, неустанно с чувством превосходства трепящихся и здесь по сотовым, раздавая какие-то указания.
— Прорвались, — передохнула наконец Вика, когда они прошли через металлическую «кишку», попали в «Боинг» и устроились в своих креслах.
— Пошел на взлет мой самолет, — вспомнила Лена какую-то давно забытую песню.
«Боинг» вздрогнул. Заработали турбины. Самолет вырулил на взлетную полосу, разогнался и устремился в небо.
Скоро он приземлится в аэропорту Амстердам. Потом пересадка на самолет компании «КЛМ» и дальше «Ян Смит» — аэропорт Йоханнесбурга. Вся дорога занимает пятнадцать часов.
Наконец самолет набрал высоту. Погасли таблички «не курить» и «пристегнуть ремни».
— Что такая задумчивая, подруга? — спросила Вика. — Отдыхать, а не работать едем.
— Отдыхать, — усмехнулась Лена.
— Опять ты за свое. — Вика отщелкнула ремень.
— Его убьют, — произнесла Лена, глядя в иллюминатор.
— Арнольда? — Вика покачала головой. — Он выкрутится. Такие всегда выкручиваются, подруга…
— Вик, я любила его всегда. Еще со школы. Понимаешь, любила. А сейчас что-то перегорело. Я не могу…
— Ну ты, гимназистка, и понятиями живешь. Любит — не любит. Ты еще на ромашке погадай… Ерунда все это…
— Его убьют, — повторила она.
Глава 23
БУМЕРАНГ
Для Арнольда настали нелегкие времена. Он лихо доказал свою невиновность следствию. Только вот пострадавшим от его аферы доказать ничего не мог. А учитывая, что люди пострадали крутые, способные решать свои проблемы самыми различными методами, большей частью грубыми и незаконными, Арнольд принял ряд предосторожностей. Теперь он ни на минуту не расставался с четырьмя здоровяками из частного охранного предприятия, по городу передвигался на двух машинах и завидовал Шамилю, отгороженному от мира броней «Мерседеса».
Больше всего Арнольд боялся похищения. Кинут куда-нибудь в подвал и будут гладить паяльной лампой, пока не выбьют все. За свою жизнь боялся меньше — ведь он теперь был носителем номеров банковских счетов, на которые были перекинуты те пять миллионов.
Никто не верил, что Арнольд в одиночку провернул эту аферу. И тем не менее он действовал в одиночку, на свой страх и риск, потому что ни с кем не собирался делиться.
Пять миллионов. Отличный куш. Сладкий кусок пирога.
По выходе из застенков в первый же день он напился. Но, зная, что времени на душевные терзания ему не отпущено, он быстро взял себя в руки. И готов был биться, действовать.
Да, он был готов действовать, изворачиваться, просчитывать варианты. Если надо — лгать, обещать. Он уже прикинул, как будет решать эту проблему — а она вполне решаема. От кого-то придется откупиться, кому-то вернуть деньги с процентами, кому-то наобещать златые горы, кого-то просто послать куда подальше. Потери будут огромные. Придется крутиться, провернуть пару новых афер, достаточно рискованных, которые ему предлагали давно, но он опасался из-за слишком большого риска. Теперь для него риска нет — он уже за гранью…
— Я выкарабкаюсь, — подбодрил Арнольд себя словами, с которыми он выплывал на поверхность в больнице в Германии. Тогда тоже было очень плохо — он никак не мог вернуться к жизни. Сегодня же он был в боевой форме и нужно всего-навсего решить финансовые проблемы…
В то утро он спустился к ждущей его «Тойоте-Лендкрюйзеру» в сопровождении двух дюжих охранников в бронежилетах. Плата этим ребятам значительно превышала принятую — им платили за риск. Они знали, что у врагов клиента серьезные основания желать его погибели, поэтому были насторожены и перестраховывались везде, где только можно. Один бронещитом прикрывал Арнольда от снайперов, другой оглядывался, выискивая киллера с винтовкой. Их суета создавала у сигаретного бизнесмена некоторое ощущение защищенности.
Третий охранник ждал у машины. Он распахнул тяжелую дверцу.
— Ну что, опять на бой, на рынок, — процитировал Арнольд известные стихи.
Тут и плеснуло огнем.
Взорвался целлофановый пакет, оставленный за мусорным баком. Радиолуч активировал взрыватель. Подал сигнал киллер, следивший за всем из соседнего дома.
Бомба была установлена и сделана профессионально. Направленной взрывной волной снесло одного охранника. Он умер, не приходя в сознание. Второй телохранитель, в последний момент что-то почувствовавший и отпрянувший в сторону, остался жив. Арнольд до приезда, «Скорой» не дожил.
…Начальник уголовного розыска с заместителем были на месте происшествия через полчаса.
— Надо же, — покачал головой Гринев. — Допрыгался, умник.
— Разбили свинью-копилку, — произнес Ушаков.
— Выбросили в мусорный бак. Вместе с деньгами, поправил Гринев. — Интересно только, на шиша?
— Наверное, кто-то сильно обиделся за то, что его представили лохом…
— Работа-то качественная. Взрывник работал хороший. Недешевая работа.
— Хорошо, никого из посторонних людей не задело.
— Приговор приведен в исполнение, — усмехнулся Гринев. — Еще один висяк.
— Но раскрывать надо. — Начальник уголовного розыска обернулся и пошел к машине. Он ощущал усталость. Ему нужно немножко выспаться. Отогнать, как назойливых мух, все сомнения. И он будет как новенький — готов к труду и обороне.
Гринев присел на капот «Рено», затянулся сигаретой, протянул пачку Ушакову:
— Закуришь?
— Нет. Бросаю.
— Ха, по идейным соображениям, — хмыкнул Гринев — Будешь бить сигаретчиков по карману, уберегая от них трудовую копейку.
— Здоровье берегу, — сказал Ушаков. — Оно мне еще пригодится. Чтобы гадов душить.
— Правильно. Сволочей надо душить, — кивнул Гринев. — Ну а я затянусь, грешным делом…