-Скар…
Хоть бы оглохнуть и не слышать этот хриплый, будоражащий сознание и душу голос!
Трясущимися руками повернула ключи в замочной скважине, и, стоило двери открыться под тяжестью наших тел, закричала на всю квартиру:
-Камилла!
В квартире стоял сумрак и гнетущая тишина. Мэй должна быть дома, она не могла меня так подставить!
-Камилла!
-Мне кажется, её нет, — опять этот голос и скрежет закрывающейся двери.
Я в ловушке.
Опустилась на тумбочку для обуви и закрыла лицо руками. Слишком тяжело ощущать близость Стайлса, слушать его голос, дышать с ним одним воздухом. Я не могла дышать. Ещё чуть-чуть и сердце разорвётся на части, так и не пройдя обследования доктора Моррисона. Глупое сердце.
-Ну, почему ты не можешь оставить меня в покое? — прошептала, не отнимая ладоней от лица, — Почему ты вечно всё портишь?
-Скар…
-Мы же обо всём поговорили в Шеффилде, так зачем ты здесь? Зачем мучаешь?
Почувствовала нежное прикосновение к своим оголённым коленкам и открыла глаза. Гарри опустился на пол, щетинистой щекой прижимаясь к моим ногам, на которых проступали синяки от недавнего падения. Гарри виноват в их появлении. Всегда и во всём был виноват только он.
-Я не мог, зная, где ты, не встретиться с тобой, — нежное касание губ по моей коже, и вновь закрыла глаза, — Я скучал по тебе.
Покачала головой, не веря ни единому слову. Его словам нельзя верить.
-Правда скучал, — настойчиво повторил Стайлс и поднял на меня свои изумрудные глаза, — Посмотри на меня, Скар, и скажи, что тоже скучала.
Вновь покачала головой, давая волю волосам, точно шатру, закрыть своё лицо.
-Боюсь тебя разочаровать, Гарри.
Зеленоглазый протянул руку к моим волосам и заправил непослушные прядки за моё ушко.
-Прекращай себя так вести, — он не злился, не раздражался, его голос был до странного спокоен. Почему он так спокоен, когда мне слова даются с таким трудом?
-Прекращай делать вид, что я тебе безразличен. Это далеко не так.
Я усмехнулась от такой самонадеянности:
-Думай, что хочешь, — наконец, сил хватило заглянуть в глаза молодого человека, — Надеюсь, эти мысли утешают тебя.
«Грубо!» — стушевал внутренний голос и скрылся в лондонском тумане, оставляя меня наедине с Гарри. Он лишь поражённо покачал головой и, на моё удивление, вновь прижался губами к моим коленкам:
-Такая забавная, Скар, — горячее дыхание пробудило мурашки по коже, за которыми заинтересованно наблюдал зеленоглазый, — Но это начинает надоедать.
Меня же проскользнувшие в его голосе пренебрежительные ноты начали злить.
-Тогда уходи, — отдёргиваю ноги от прикосновений зеленоглазого, но безрезультатно, держал крепко, — Это ты надоел!
Гарри вскинул голову и сильнее сжал пальцы на моих бёдрах:
-Надоел?
-Да!
-Мне уйти?
-Уходи!
Стоило ему отклониться назад в попытке подняться на ноги, как я притягиваю его обратно, крепко-крепко обхватывая напряжённые плечи руками. Плечи моментально расслабились, позволяя мне в облегчении уткнуться лицом в шею зеленоглазого.
«Не уходи. Никогда не уходи!» — молила и с наслаждением чувствовала ответные объятия, биение наших сердец и прерывистое единое дыхание.
Не знаю, сколько мы могли просидеть в тишине, вдыхая запах кожи друг друга, и сколько уже просидели, но из заполья послышался внутренний голос, призывающий к благоразумию.
К чёрту разум, когда болит сердце. В моём случае ирония слишком жестокая.
-Ты с Никки? — шепотом спросила, пальцами перебирая мягкие завитки на затылке молодого человека.
-Наплевать на неё, — Гарри отстранился, но из объятий не выпустил, — Я с тобой.
«Как красиво говорит! — саркастично удивлялось подсознание, — А ты уши развесила!»
-Я видела её вчера, — поделилась, внимательно наблюдая за реакцией Гарри, — Она была с каким-то мужчиной. Она с ним…
-Наплевать, — отрезал он, ладонью касаясь моей щеки, а я ничего не могла поделать, льнула к этому прикосновению, в точности, как котёнок сегодня тянулся к моим рукам, — Шлюхам необходимо, чтобы в них время от времени побывал новый член.
Хотела уследить за реакцией Гарри, а в итоге сама поддалась на провокацию его слов и приоткрыла рот от удивления. Жестоко, но, видимо, Никки это заслужила.
-А ты моя, Скар, — зеленоглазый припал губами к жилке на моей шеи и с чувством провёл по ней языком, — Только моя, ведь так?
Я молчала, пытаясь переварить сказанное им раннее и сказанное сейчас. Только его — он не мог в этом сомневаться, но он сомневался.