Стайлс взволновано поднялся с дивана и подошёл к окну. Думал, сложнее всего будет позвонить матери Скар и сообщить о случившемся, но оказалось, сложнее лично встретиться и увидеть разбитое сердце матери. Потянулся к ручке окна и открыл его, впуская в помещение холодный поток ветра и позволяя ему вызвать по телу рой мурашек.
— Молодой человек, закройте окно! У меня ребёнок раздет!
— Так оденьте его!
Что вообще дети делают во взрослом отделении? Окно с грохотом пришлось закрыть, ибо противостоять стае разъярённых женщин было не под силу, да и сил как таковых не было. Неугомонные причитания матерей и крики детей были прерваны мелодией входящего звонка.
«Миссис Грин», — промелькнула в голове догадка, но Гарри ошибся. Отец настойчиво не сбрасывал звонок, а Гарри не хотел отвечать, но всё-таки принял вызов.
— Гарри, ты где?
Зеленоглазый вымученно усмехнулся:
— И тебе привет, пап. Как у меня дела? Да хреново, знаешь ли…
— Глумишься? Отлично! Я немного подпорчу твоё настроение. Ты в курсе, что мне пришло письмо из твоего университета? Если в течение недели не появишься в Кембридже, тебя отчислят.
Да в курсе, уже давно в курсе. Деканат своё предупреждение с «последней неделей» высылал стабильно каждый месяц. Однако письмо родителям — последняя капля Кембриджа. Больше предупреждений не будет. Гарри устало прикрыл глаза:
-Я знаю, пап. Но сейчас мне не до этого.
— Где ты?
— В Лондоне.
Ричард громко чертыхнулся, не скрывая своего разочарования. Он разочарован, но, к сожалению, зеленоглазому было всё равно. Главное, чтобы мистер Моррисон покинул палату Скар с хорошими новостями, а Кембридж… Кембридж как существовал восемьсот лет, так и без Стайлса просуществует недельку-другую.
— Это как-то связано со Стеф?
Глупо было надеяться, что Ричард забудет об их прошлом разговоре.
-Ей стало хуже, — не стал скрывать зеленоглазый, наблюдая через оконное стекло, как в здание заходит миссис Грин, — Я должен быть рядом с ней.
— Ты забыл, о чём мы говорили? Ты ей ничего не должен!
Пальцы до боли в костяшках сжали корпус мобильника:
— Договорим как-нибудь, отец.
Зло отбросил телефон на диван, чем напугал любительницу политических новостей. Быстро вернул телефон в карман чёрных джинс и поспешил навстречу миссис Грин, которая растеряно что-то объясняла у стойки ресепшена.
— Состояние вашей дочери крайне нестабильно. Мне очень жаль, но к ней сейчас нельзя.
Ложь! Ничего ей не жаль! Ещё одно заученное слово, которое принято говорить отчаявшимся родителям. А отчаяние в глазах миссис Грин видел в полном проявлении.
— Гарри, как я рада тебя видеть! — к огромному изумлению зеленоглазого, женщина неловко приобняла его и столь же неловко смахнула с лица несколько слезинок, — Большое спасибо, что позвонил мне и не оставил Стефани одну! Одному Богу известно, как я тебе благодарна!
Гарри неуверенно переминался с ноги на ногу, не зная, куда себя деть: присесть рядом на диване или остаться стоять истуканом посреди коридора?
— Меня не пускают к дочери, говорят — ждите! Сколько ещё ждать? Я пока ехала сюда, чуть с ума не сошла!
— Самое мучительно — это ожидание, — согласился зеленоглазый, всё же присаживаясь рядом с женщиной, но она, казалось, не слышала его, продолжая лихорадочно сжимать в руках тряпичную сумку:
— Мне кажется, я точно сойду с ума! Только бы увидеть доктора Моррисона, уверена, он всё нам разъяснит!
Гарри был уверен, ещё немного и миссис Грин сломает собственные пальцы.
— Его лечение шло на пользу Стефани, понятия не имею, что пошло не так? Почему ей стало хуже?
«Потому что появился я…», — надрывно усмехнулся Стайлс, но вслух, конечно же, не сказал. Не сильно, но уверенно забрал из рук женщины сумку и положил подле себя, тем самым спасая её учесть.
— Не волнуйтесь, я уверен, всё будет хорошо.
Ложь! Уверенности — вот чего не хватало уже на протяжении нескольких часов. Никто не может дать этой уверенности, хоть каких-то гарантий. Но этого Гарри тоже не мог сказать.
— Давайте принесу вам чай или горячий шоколад? Кажется, в автомате продаётся печенье. Хотите есть?
Миссис Грин впервые, спустя многие годы, в упор посмотрела на молодого человека и увидела в изумрудных глазах то, чего меньше всего ожидала увидеть. Страх. Боль. Отчаяние. Откуда в этом парне взялось сопереживание? Разве не он вычеркнул из своей жизни Стеф, разве не его родители свели общение к нулю и, в конце концов, разве не его друзья превратили школьные годы Стеф в ад?
— Гарри, почему ты здесь? — осторожно спросила женщина, которая только сейчас в полной мере осознала, кто перед ней, — Ты разве общаешься со Стеф?
Стайлс отвёл взгляд в сторону и в смятение забрал упавшие на лоб локоны волос назад. Стыд перед матерью Скар окутал с головой и лишил дара речи. Гарри кивнул:
— Мы возобновили общение, — прокашлявшись от неожиданной сухости во рту, добавил, — Мы подружились.
— Вот как…