21:50
Долбанный автомат со скоростью старой черепахи наливал горячий шоколад в бумажный стаканчик, отчего Гарри успел проклянуть инновационные технологии всего мира. Дело не в том, что он коротает ожидание у ветхого прибора, а в том, что ему пришлось оставить миссис Грин один на один со своими мыслями. Хуже всего сейчас — отдавать себя на растерзание собственным мыслям.
— This love is go-o-о-d, this love is ba-а-а-аd, — детское пение перебило кряхтение автомата и привлекло внимание Стайлса, — This love is ali-i-i-i-ve back from the dea-a-a-a-d…
Он не любил попсу, отдавая предпочтение таким музыкальным гигантам, как Дэвид Боуи Мик Джаггер, однако эту песню знал. Не мог не знать.
«Наша песня», — кажется, так говорила Скар, в очередной раз прокручивая в плеере композицию. Глупо, наивно, по-детски, — как только Гарри не характеризовал желание девушки иметь в музыкальном арсенале «особенную» песню.
«На кой-чёрт это надо?» — думал тогда зеленоглазый, а сейчас, смотря на маленькую девочку с телефоном в руке, всё понял.
Каким-то непостижимым образом Скар предвидела, что Гарри забудет об остывающем горячем шоколаде, прислонится спиной к стене и закроет лицо руками, мысленно нарекая себя кретином.
Из его головы и так не выходила Скарлетт, но сейчас, слушая детское пение, он остро ощутил, как её не хватает. Розового румянца на щеках, смущённой улыбки, нежного взгляда. Боже, как же её не хватало!
— Ну, не-е-е-т! — расстроенно протянула девочка, когда мелодия в её наушниках прервалась, — Телефон сел!
— Возьми мой, — откуда не возьмись, появился примерно того же возраста мальчишка и протянул свой телефон подруге, — Вместе послушаем!
— Ты же своего Эминема слушал…
— Теперь хочу твою Свифт послушать.
Гарри не сдержал улыбки. Как он мог всё разрушить? Как мог вычеркнуть из жизни девушку, которая и была жизнью?
Гарри отдалился от детей под аккомпанементы их звонкого смеха, крепко сжимая в руках стакан напитка. Пальцам не было горячо, казалось, все ощущения отошли на второй план. Только мысли о том, как он и Скар будут навёрстывать упущенные годы. Впервые приятные сердцу мысли посетили его за весь день.
— Мистер Стайлс!
Стоило зеленоглазому подойти к миссис Грин, как из палаты вышел доктор Моррисон и в знак приветствия протянул руку.
— Миссис Грин, рад встречи с вами, жаль, что при таких обстоятельствах.
— Что со Стефани? С ней всё хорошо?
Моррисон широким жестом пригласил пройти в его кабинет.
— Всё хорошо, — прошептал Гарри женщине, прежде чем она вошла в кабинет и попыталась закрыть дверь.
-Мистер Стайлс, вы тоже проходите!
Если женщина удивилась, то виду не подала, куда важнее для неё было услышать хорошие новости. Однако доктор посчитал нужным уточнить:
— Мистер Стайлс оплатил пребывание Стефани в больнице и её дальнейшее лечение.
Гарри готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть наполненные слезами глаза матери. Быстро замял ситуацию ключевым вопросом:
— Что со Стефани?
— У неё осложнение и требуется экстренное аортокоронарное шунтирование.
Женщина без сил опустилась на ближайший стул и уже не сдерживала своего горя — полностью отдалась слезам.
— Миссис Грин, я лично прооперирую Стефани. Обещаю, мы сделаем всё возможное.
— В смысле всё возможное? — опешил Гарри, вместо слёз у которого глаза метали молнию, — Операция грозит жизни Стеф?
— Любая операция — серьёзная нагрузка для пациента. Я не буду вдаваться в медицинские термины, скажу лишь, что в случае Стефани риск увеличивается в разы. Но без операции её сердце не сможет нормально функционировать.
— Господи! — не унималась женщина, с мольбой смотря на доктора Моррисона, — Что же делать?
— Операция необходима. От себя я лишь могу вас уверить, что лично я и вся наша команда хирургов сделают всё возможное.
Опять «всё возможное»!
— Не говорите так! — взмолился Гарри и опустился на соседний стул, — Я правильно понимаю, выбора нет? Без операции Стеф…
Нет! Он не скажет этого.
— Всё верно, но дело осложняется тем, что… Миссис Грин, ваша дочь беременна.
Резкий шок парализовал всё тело, и стакан выпал из рук молодого человека, выплёскивая всё содержимое на пол.
— Ничего страшного, — заверил доктор, когда Гарри дёрнулся на стуле. Чёрт возьми, его будто током ушибло, иначе как объяснить покалывания в кончиках пальцев и дикое сердцебиение. Настолько сильное сердцебиение, что на одного пациента может стать больше.
— Это невозможно, — твёрдо сказала миссис Грин, — Моя дочь ни с кем не встречалась. Никогда!
-Я вас уверяю, анализы перепроверялись не раз.
Женщина зажмурила глаза и отчаянно закачала головой, отказываясь верить словам врача. А Гарри… Гарри смотрел на неё и чувствовал такое опустошение, что еле мог шевелить губами.
— Стеф знает?
— Она без сознания, деятельность её сердца поддерживается прибором. Так или иначе, требуется аборт.
— Господи! Она же такая молодая, о каком аборте речь? А если она больше не сможет родить?
— Ваша дочь, если и сможет выносить ребёнка, то родов она не переживёт, будь то естественные роды или кесарево.
Миссис Грин вновь закрылась от всех руками и громко заплакала. Этот дикий «вой» отрезвил зеленоглазого, заставляя оторвать взгляд от бедной женщины и посмотреть на Моррисона:
— Главное, чтобы Стефани была жива. Делайте аборт, делайте операцию без всяких «всё возможное». Она будет жить, — вновь остановил взгляд на заплаканном лице женщины, до которой медленно начала доходить истина, — И мы ей ничего не скажем.