Поэтому, когда прилетела вторая сова, Лили ничего не заподозрила. Поспешно отвязывая от лапки письмо, она не обратила внимания на то, что это не те совы, которые приносили им письма последние два месяца, а незнакомая рогатая сова. Она даже не обратила внимания на то, что держит в руках не привычный пергамент, а белую магловскую бумагу. И только когда перед глазами Лили предстал мелкий витиеватый почерк, она негромко вскрикнула, заставив Джеймса вскочить с дивана и подойти к ней, и её сердце почувствовало недоброе.
То, что было дальше, Лили помнила смутно. Снова слёзы, руки Джеймса удерживают её от падения, умиротворяющий бальзам, душный сон и буквы, страшные знаки, сложившиеся в самые страшные слова.
Письмо было от Петунии. Предыдущей ночью мама Лили умерла .
Миссис Поттер думала, что больно ей было раньше. Ещё она думала, что научилась с этой болью справляться. И оба раза она ошиблась.
Она больше не плакала. Не разговаривала, не кричала. Она просто лежала и смотрела в потолок, сжираемая изнутри отчаянием и чувством вины. О том, чтобы пойти на похороны, не могло быть и речи: мантия-невидимка всё ещё была у Дамблдора. Поэтому всё, что оставалось Лили, – это в указанный сестрой день следить за минутной стрелкой, медленно ползущей вперёд.
Увидь её сейчас кто-нибудь из школьных знакомых – не поверили бы своим глазам. Несчастная, безвольная, ослабевшая. Узнать в этой подавленной женщине озорную возлюбленную Джеймса Поттера было почти невозможно. Похоже, два выстрела подряд оказались стойкой гриффиндорке не по силам.
Ветер всё не утихал. Лили вслушивалась в его пение, и на грани со сном ей казалось, что в нестройном гуле она слышит мамин голос, ласково напевающий ей на ухо.
Из забытья девушку выдернул звук открывшейся двери. Она приоткрыла глаза и поняла, что за окном уже наступил вечер. Сквозь дверной проём в тёмную комнату проникал свет, и на его фоне тень Джеймса казалась отдельным живым существом, медленно ползущим по полу.
Лили снова сомкнула веки, ожидая, когда муж уйдёт. Она слышала, как он меняет подносы, и до её обоняния донёсся слабый аромат запечённой курицы.
Поттер присел на край кровати и негромко позвал её. Лили не ответила. Теперь она лежала с распахнутыми глазами и смотрела в стенку. Она почувствовала, как шершавая ладонь Джеймса легла на её руку, легонько поглаживая большим пальцем. Он не пытался её растормошить или развеселить. Скорее всего потому, что понимал – это бесполезно. А ещё знал, что пока Лили сама не найдёт в себе силы, никто не сможет ей помочь. Знала это и Лили. Была благодарна ему, но очень хотела, чтобы прямо сейчас он ушёл.
И, словно прочитав её мысли, Поттер легонько коснулся губами её плеча, поднялся и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Лили уткнулась носом в подушку. Голубая наволочка сильно пахла её духами и чуть-чуть чемерицей – одним из компонентов умиротворяющего бальзама. Девушка лежала, прислушиваясь к собственному дыханию. Вдох-выдох. Вдох-выдох. В голове была пустота. Не умиротворяющая лёгкость, а огромная сосущая энергию чёрная дыра.
Вдруг дверь снова открылась и так же быстро закрылась. Сначала Лили показалось, что в комнате она всё ещё одна. Но в следующий момент до её слуха донёсся звук какой-то возни и тихое бормотание. Продолжая лежать лицом вниз, девушка безразлично прислушивалась к звукам, чувствуя, как на задворках сознания крутится какая-то мысль. Звук поменялся, приблизился, стал более отчётливым и знакомым. Вдруг, словно ударенная током, Лили резко подняла голову и встретилась взглядом с маленькими любопытными ярко-зелёными глазами.
Гарри, который только-только научился ходить, пошатываясь стоял у кровати, держась за покрывало. Он был одет в ярко-оранжевые ползунки и зелёную футболочку – убойное сочетание. Увидев, что мама смотрит на него, мальчик заулыбался, громко засмеялся и, отпустив руки, с размаху упал на попу. Тут же звонкий смех сменился оглушительны плачем. Руководствуясь исключительно инстинктами, Лили вскочила с кровати и подняла ребёнка на руки, начиная его покачивать. Всё ещё похныкивая, Гарри обхватил руками материнскую шею и прижался к ней щекой. А Лили совершенно неожиданно для себя почувствовала, как её губы растягиваются в улыбке.
Чуть позже с успокоившимся сыном на руках Лили вышла из комнаты. Тут же рядом с ней возникла Тефтелька и доверительно потёрлась боком о ноги хозяйки. Лили опустилась на корточки и почесала кошку за ушком, а затем, щурясь от яркого света, в сопровождении серой любимицы пошла по комнатам первого этажа. Повсюду наблюдались следы ведения хозяйства по-поттеровски: в разбросанных ровным слоем игрушках, в сложенных на кресле вещах, в сваленной в раковине посуде. В Лили, которая разглядывала весь этот кавардак, умиление боролось с чувством вины. Это же она бросила Джеймса на амбразуру семейного быта, и он как мог самоотверженно сражался с бытовыми трудностями.
Мужа Лили нашла в постирочной. Он стоял над тазом с грязным бельём, держа в одной руке волшебную палочку, а в другой – книгу домашних заклинаний Юфимии. Очки были сдвинуты на кончик носа, и сквозь них волшебник пытался разобрать необходимое заклинание, беззвучно шевеля губами.
В комнатке очень сильно пахло стиральным порошком, и, неожиданно для самих себя, Лили и Гарри синхронно чихнули, заставив старшего Поттера поднять голову и удивлённо вскинуть брови. Джеймс и Лили встретились глазами впервые за последние несколько дней.
- Между прочим, Гарри – это запрещённый приём, – тихо произнесла миссис Поттер в ответ, покачивая сына на руках.
Взгляд Джеймса из удивлённого сделался очень виноватыми. Не говоря больше ни слова, Лили, коснувшись губами макушки сына, передала мальчика в руки мужу, забирая у него книгу заклинаний и доставая волшебную палочку. Один отточенный взмах палочки – и над тазиком поднялась густая пена, а вещи сами собой начали вращаться в мыльной воде.
Когда со стиркой было покончено, девушка вернулась в гостиную. Ползунки с кресла поспешно исчезли, большая часть игрушек тоже. И вообще, комната обрела подобие порядка. Джеймс сидел на диване спиной ко входу, но сразу вскочил, когда Лили переступила порог комнаты, и неуверенно остановился в двух шагах от неё, словно боясь преодолеть незримую границу между ними.
Лили сделала это сама. В два шага она подошла к мужу и уткнулась ему в плечо. Вдыхая родной и любимый запах, Лили почувствовала, как руки Поттера обвивают её талию, а губы касаются её волос. Так они и стояли вместе, плотнее прижимаясь друг к другу. И эти порывистые объятия говорили больше, чем могли бы сказать простые слова.
“Я скучал по тебе”. “Я люблю тебя”. “Я с тобой”. “Вместе мы со всем справимся”.
Через плечо Джеймса Лили смотрела на сына. Гарри сидел посреди ковра, сосредоточенно перебирая руками небольшие кубики с изображениями магических животных. Её не было всего пару недель, а казалось, что целую вечность – так повзрослел её маленький сынок. И как он стал похож на Джеймса!
- А что, метла ему уже наскучила? – спросила Лили, наконец отстраняясь от Джеймса.
- Нет, что ты, – просиял Поттер. – Гарри в восторге, отказывался слезать. Я убрал её, пока он спал. Чтобы... ну, в общем, пока.
“Чтобы он тебя не беспокоил”, – про себя закончила Лили, чувствуя, как на неё накатывает прилив нежности.
- Кстати, – Джеймс полез в карман брюк и достал сложенное пополам письмо.
Лили против воли с ужасом отшатнулась, глядя на пергаментный конверт как на василиска. Неужели опять?!
- Всё нормально, – Джеймс успокоительно сжал её руку. – Это от Сириуса.
Блэк не выходил на связь с самых похорон Марлин. Джеймс, не имея возможности выйти из дома и найти друга, отправлял сову за совой и не получал ответа. Наконец, в отчаянии, он попросил Лили, надеясь, что ей Бродяга ответит. И вот, почти два месяца спустя на её имя пришёл ответ.