– Вы совершенно правы, – подтвердила я.
Даниэлла встала, взяла Криса за руку.
– Разве тебе не пора, Крис? – проворковала она. – Не хочешь же ты опоздать на работу!
Крис взглянул на часы.
– И то верно. Босс прямо на стенку лезет, если я опоздаю хоть на минуту.
– Разве вы работаете не на себя? – удивилась Клер.
– Именно. И я не шутил, когда сказал насчет босса.
Все, кроме Даниэллы, рассмеялись, и Крис почти бегом припустился к грузовику.
– Ты практически выставила его, – заметила я после ухода Криса.
Даниэлла нахмурилась:
– Вовсе нет. Просто не хотела, чтобы он опоздал на работу.
– Какое тебе дело, опоздает он или нет? И вообще, даже если он разорится? Тебе ведь не замуж за него выходить!
– Он такой славный, – поспешно вставила Клер, прежде чем Даниэлла успела ответить. – Такой настоящий.
– Да, – согласилась я. – Но лично меня больше интересует его тело. Когда покончишь с Крисом, уступи его мне, договорились?
– Как насчет Рика? – обозлилась Даниэлла.
– А что насчет Рика? – ухмыльнулась я, старательно изображая безразличие. – Я не из тех, кто рвется замуж. Это не у меня целая система разработана!
– Но…
– Никаких «но». И нечего домысливать за меня.
– Ладно, – хмыкнула она, – но, независимо от Рика, должна тебе сказать, что парень, который встречается с Даниэллой Лирз, вряд ли посмотрит на Джинси Ганнон.
– Это оскорбление?
– Нет, просто констатация факта. Джинси, ты и я – полная противоположность. Нас едва ли можно причислить к одному виду, не говоря уж об однополости.
– Ты все-таки оскорбляешь меня! – вскричала я.
Но Даниэлла оставалась невозмутимой перед лицом моей растущей ярости.
– Нет, – повторила она. – Пытаюсь высказаться. Посмотри, как ты одеваешься. Взгляни на свои волосы. Когда ты в последний раз стриглась? Ты когда-нибудь пользовалась феном? Как насчет геля? Ты хоть раз в жизни надела юбку? Делала маникюр в салоне?
– Конечно, я пользовалась феном! – рявкнула я. – Где, по-твоему, я выросла? В болоте?
– Ну, – издевательски протянула та, – судя по тому, что ты рассказываешь о своем родном городе, всякое может быть.
– О, Даниэлла, – вмешалась Клер, бросив на меня взгляд, явно умолявший не пускать в ход кулаки. – Ты слишком много значения придаешь этим мелким дурацким различиям. Вещам, которые в конце концов оказываются совершенными пустяками. И ты, и Джинси – трудолюбивые, умные, добрые женщины. Это главное. Любой достойный мужчина посчитает за счастье быть рядом с каждой из вас.
Мы с Даниэллой уставились друг на друга, пока она наконец не отвернулась, пожав плечами.
Добрая старушка Клер. Вечная миротворица.
А у меня имелся свой способ сохранить мир – заказать по второй порции коктейля, несмотря на все протесты Клер, что одна «Маргарита» – абсолютный для нее предел.
– Ешь побольше чипсов, – посоветовала я, – и все будет в порядке.
Пока мы расправлялись со второй «Маргаритой», за соседний стол усадили парочку, достаточно близко для наблюдения, но под таким углом, что молодые люди не могли быть уверены, поглядываем мы на них или на симпатичного бармена за их спинами.
Она словно сошла со страниц каталога для Молодых Женщин. Он – типичный образец Молодого Мужчины.
У нее были длинные светлые волосы, которые она часто откидывала, безупречная фигура и задорное хорошенькое личико. Затянута в мини-сарафанчик, а босоножки с ремешками на высоких каблуках.
Он явно наработал мышцы регулярными тренировками в тренажерном зале. Волосы подстрижены ежиком. На левом запястье – тяжелый, круглый золотой «Ролекс». Белоснежная полотняная рубашка была расстегнута, открывая волосатую грудь. Черные хлопчатобумажные брюки, со складкой спереди, чуть расширялись книзу.
Разумеется, насчет часов меня просветила Даниэлла. Я не узнала бы «Ролекс» даже на витрине фирменного магазина.
Выражение лица девушки становилось попеременно заученно-скучающим и зазывно-соблазнительным.
Выражение лица молодого человека становилось попеременно хмуро-вызывающим и «я именно тот, кто тебе нужен, бэби».
– Вот она, разница между мужчиной и женщиной, насколько я понимаю! – неожиданно объявила Даниэлла.
– Тебе так уж необходимо выискивать разницу? – поразилась я. – Да прямо перед тобой – стереотипы мужчины и женщины. Ты можешь экстраполировать каждую деталь только из внешности и поведения этих двух образцов. И что еще можно добавить?
– Разница в том, – упорствовала она, – что женщины всегда больше говорят. В отличие от мужчин, которые обычно делают. Парни идут играть в гольф, а женщины – на ленч.
– Ну и глупо! – объявила я. – Ленч – это тоже занятие. Ты кусаешь, жуешь, глотаешь, перевариваешь.
– Да. Но это не только еда, верно? Еще и беседа. Последние сплетни, непрошеные советы. Возможность свести не слишком худенькую незамужнюю подругу со своим сорокапятилетним холостым кузеном.
– По-моему, ты, как всегда, делаешь из мухи слона, – запротестовала Клер. – Развела целую философию насчет слов и дела. Ты вечно…
– Продолжай, – потребовала ничуть не смущенная Даниэлла. – Я вечно… что именно?
Клер вспыхнула.
– Мне не стоило так говорить. Просто, по-моему, ты слишком стараешься разложить мир по полочкам.
Даниэлла пожала плечами:
– И что из того? Множество вещей в этой жизни достаточно очевидны. И вполне поддаются распределению по полочкам, если так можно выразиться.
– Но ничто не бывает строго черно-белым! – продолжала спорить Клер. – Особенно люди, их поведение и тому подобное…
– Прости, если снова обобщаю, – перебила Клер, – но я кое-что вспомнила. Видишь ли, мой брат только что попросил своего друга Джейка, парня, которого знал еще с детского сада, быть его шафером. У Дэвида и Джейка нет ничего общего, со… скажем, с пяти лет. Джейк по профессии – личный тренер. Приятный парень, но глуп как пробка. А Дэвид – талантливый врач. И они лучшие друзья.
– Что ты хочешь этим доказать? – спросила я, достаточно озверев от скуки, чтобы зачарованно наблюдать, как Молодой Мужчина скармливает Молодой Женщине жареных кальмаров, беря их с тарелки прямо своими толстыми пальцами.
– Только то, что парни обычно заводят друзей едва не с пеленок, а потом сохраняют эту дружбу навек, даже если становятся совершенно разными людьми, у которых нет ничего общего, кроме пениса.
– Ну, не знаю, – протянула Клер (как можно было предвидеть). – Женщины тоже могут дружить всю жизнь. Лучшая подруга матери училась с ней вместе еще в школе. С другой стороны, верно, мы меняемся всю жизнь. Идем вперед, бросаем подруг, заводим новых…
Я театрально вздрогнула.
– Мы рассуждаем как гребаные змеи, сбрасывающие кожу каждую весну. Не люблю змей.
– Разумеется, – подтвердила Даниэлла, пропустив мою реплику мимо ушей. – Женщины – это вечное цветение, вечное движение и вечные изменения.
– А мужчины – солидность, стабильность и…
Я поколебалась.
– Необходимо еще одно слово на «с».
– Ты по-прежнему во власти стереотипов, – возразила Клер, обращаясь к Даниэлле. – Если все это верно, как ты объяснишь тот неоспоримый факт, что мужчины находятся в постоянном поиске, а женщины вьют гнезда? Стремление вить гнездо – признак стабильности, не так ли? А вот постоянный поиск – это… ну… риск. Нестабильность. А если женщины – вечное движение, тогда чем можно оправдать их любовь к коробочкам?
– К чему? – недоуменно нахмурилась я.
– Я думала об этом, – серьезно заявила Клер. – У каждой девочки есть коробочка с секретными сокровищами. Личное богатство. Сумочки – всего лишь расширенный вариант коробочек. Подумайте об этом! У женщин имеются шкатулки для часов, украшений, маленькое хорошенькое блюдце для мелочи, в то время как мужчина просто бросает часы и сдачу на столик в прихожей, создавая лишний беспорядок.