– Ее персонажи – сильные умные люди, – улыбнулась я, – но при этом не идеальны. Кажется, что они твои знакомые. Живут где-то рядом. Обыкновенные. Во всяком случае, мне кажется, что я могла быть героиней одного из романов. Если не считать… если не считать…
– Продолжайте, – попросил он. – За исключением того, что реальная жизнь куда сложнее. Потому что здесь не один автор, принимающий глобальные решения, а бесконечное множество. Это они рождают хаотические, противоречивые идеи, и нет такого редактора, который организовал бы все это обилие в имеющее смысл целое…
– Собственно говоря, я имела в виду не совсем это, – призналась я. – Но наблюдение очень точное. Впрочем, я хотела сказать, что, даже испуганные или расстроенные, героини книг мисс Майклз смело ищут свою судьбу. У них есть убеждения, собственные интересы, они стараются отыскать справедливость и правосудие, дать отдых усталым душам… – Поняв, что увлеклась, я смущенно смолкла. После неловкой паузы, краснея, закончила: – Простите, совсем вас заговорила. Во всем этом есть какой-то смысл?
– Разумеется. А почему вы считаете, что не похожи на героинь Майклз-Питерс?
– Потому что так и есть.
Незнакомец как-то странно посмотрел на меня:
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Что же, может быть, вы стремитесь стать героиней? Героиней собственной жизни?
Интересная мысль.
– Это было бы неплохо, – кивнула я. – Наверное, мне следует поставить себе именно такую цель. Спасибо.
Он глянул сначала на часы, потом на меня:
– Послушайте, сейчас только восемь. Я подумал, может, нам выпить кофе? Заодно продолжим беседу.
Второй раз за этот вечер я едва не грохнулась в обморок. Правильно ли я расслышала? Но спокойный выжидающий взгляд подтвердил, что с моим слухом все в порядке.
– О… мне так жаль, – тихо сказала я, – с удовольствием выпила бы с вами кофе, но, видите ли, я помолвлена…
И как последняя дура повертела левой рукой. И только тогда сообразила, что не надела кольца.
– Прошу прощения, – неловко усмехнулся он. – Я не заметил кольца.
Я невольно опустила глаза на пустую руку.
– Его отдали уменьшить, – пояснила я, словно его это могло интересовать. – Разумеется, откуда вам знать…
– Ну… Полагаю, мне пора. Доброй вам ночи.
– Спасибо, – кивнула я, выдавив улыбку. – Вам тоже.
Последовало мгновение исключительной взаимной неловкости. После чего он с поспешным кивком оставил меня одну перед рядами фотографий.
Я немного постояла, слепо таращась на остальных посетителей.
Даже не спросила, как его зовут.
Незнакомец. Поклонник.
Я сама виновата в происшедшем недоразумении.
Виновата в том, что произвожу обманчивое впечатление.
Почему я не надела обручальное кольцо?!
Да потому что похудела так, что кольцо спадало с пальца! Испугалась, что потеряю. Вот Уин и отвез его к ювелиру – уменьшить.
А без кольца я будто бы находилась в свободном поиске.
Может, спрятаться и никуда не выходить из квартиры, пока кольцо не окажется на моем пальце?
Разумеется, нет.
Но почему незнакомый человек заговорил со мной?
Должно быть, от меня исходят флюиды доступности.
Так или нет?
Даниэлла наверняка знает ответ. Ей известно все о поведении мужчин, стремящихся очаровать женщину, а в качестве доказательства имеется целый тетрадный трактат.
У меня на такое просто мозгов не хватает.
А теперь незнакомец, вероятно, принял меня за динамистку. Бессердечную кокетку.
Можно подумать, мне до этого есть дело. Я никогда больше не увижу его.
Какой кошмар, Клер! Все, к чему ты ни прикасаешься, превращается в сплошной кошмар.
Уин. Финн.
Я с тяжелым сердцем покинула библиотеку и взяла такси.
Одна, в темноте, на жестком заднем сиденье, я пыталась взять себя в руки. Обрести покой.
– Ничего не случилось, Клер, – твердила я себе, наблюдая, как мимо проплывают улицы, – забудь, и все.
Ничего похожего на то, что было Четвертого июля.
Ничего.
И все же что-то случилось.
ДАНИЭЛЛА
ПОЗНАКОМЬТЕСЬ С РОДИТЕЛЯМИ
Знакомый парень не впервые приглашал меня к себе домой.
Или впервые?
Сет Ливеркрон, с которым я встречалась в выпускном классе, жил с родителями. А у Криса был собственный маленькой домик, позади того, где жили родители.
За несколько дней до знаменательного вечера Крис спросил, нет ли у меня особенно нелюбимых блюд или аллергии на какие-то продукты.
– Люблю поесть, – призналась я. – В этом отношении я никогда не была особенно разборчивой.
– Одно из качеств, которые мне в тебе особенно нравятся. Ты женщина чувственная, эмоциональная. Любишь жизнь. И стараешься ею наслаждаться.
Верно, согласилась я про себя.
Чем я хуже Лары Флинн Бойл! Ким Кэтролл! Мишель Пфайфер!
В субботу вечером мы с Крисом прибыли во владения его родителей в деревушке Чилмарк.
Владения составляли около двадцати акров. Все цвело и зеленело. Воздух был так свеж, что кружилась голова.
Трехэтажное здание девятнадцатого века, чисто выбеленное, с черными ставнями. Разноцветные петуньи, выхлестнувшиеся из ящиков на окнах первого этажа. Заросший сорняками сад сбоку и позади дома. Огород возле кухни.
На первом этаже располагались большая комната с камином, когда-то бывшая гостиной, но теперь переделанная в спальню, столовая, ванная и еще одно помещение, которое Крис называл прихожей.
На втором этаже находились три спальни различных размеров, тоже с каминами. Кабинет, ванная с туалетом.
Я спросила, где стоят стиральная машина и сушилка для белья.
Крис ответил наивным взглядом и пояснил, что мать все стирает в ручье. Я не сразу поняла, что он шутит. Оказалось, в подвале устроены прекрасная прачечная и гладильная.
Крис представил меня родителям как свою подружку. Я немного растерялась, но не подала виду. Сказались годы умения держать себя в руках.
Мистер Чайлдз, краснощекий толстячок, сидел в инвалидном кресле. Крис намекал, что его отец нездоров, но подробностей не приводил. А я не расспрашивала, отчасти из деликатности, отчасти потому, что… просто не думала встретить мистера Чайлдза, каким-то образом войти в семейство Чайлдз.
Но вот она я, в их доме. Приглашена к ужину.
Миссис Чайлдз оказалась высокой блондинкой. Крис унаследовал от матери рост и цвет волос.
Ужин был подан почти немедленно. Хотя я привыкла сначала выпить коктейль, но что тут скажешь?
Обеденный стол был сервирован просто, но тщательно белым повседневным фарфором. В центре стояла оригинальная цветочная композиция из подсолнухов с коротко обрезанными стеблями. Рядом с тарелками лежали темно-синие салфетки того же цвета, что и эмалевая ваза с подсолнухами.
А еда!
Мы начали с домашней густой похлебки с моллюсками. За ней последовал сочный ростбиф. Крис собственноручно нарезал салат из красных сладких томатов с огородной зеленью.
На десерт мы наслаждались домашним пирогом с персиками и ежевикой, поданным с ванильным пирожным.
Прошло, казалось, несколько очень приятных часов, прежде чем я промокнула губы салфеткой и с удовлетворенным вздохом откинулась на спинку кресла.
– Мне нравится, когда у девушки хороший аппетит, – заметил мистер Чайлдз, весело поблескивая глазами.
Миссис Чайлдз ударила мужа по плечу салфеткой, но я ничуть не обиделась. Наоборот, засмеялась.
– Я такая. И совсем не стремлюсь похудеть. Думаю, это наследственность.
– Кстати, о наследственности, – оживилась миссис Чайлдз, – говорят, у вас недавно был день рождения.
Я поблагодарила ее за то, что вспомнила, и рассказала, как недавно летала домой, к родителям. Забыв при этом упомянуть, что заодно пригласила Джинси и Клер, – Крис считал, что я была на Лонг-Айленде одна.
– Но мы скоро отпразднуем его вдвоем, – объявил Крис, взяв меня за руку. – В Бостоне.
От меня не ускользнули высоко вскинутые брови миссис Чайлдз, взглянувшей сначала на сына, а потом на наши сомкнутые руки.