Подумав о том, что теперь он, должно быть, считает ее невротичкой, Алина поморщилась. Для нее было важно убедить его в ее эмоциональной стабильности и в том, что она способна сама о себе позаботиться до рождения ребенка.
Сняв с вешалки полотенце, она намочила его под краном и прижала к лицу, после чего убрала его и посмотрелась в зеркало. Ее лицо было бледным и напряженным. Она совсем не походила на спокойную, уверенную в себе женщину, какой хотела предстать перед Итаном.
«Я должна это сделать ради Луизы и Леона», – сказала она себе, расправила плечи и вернулась в комнату.
Итан стоял, прислонившись к кухонной стойке, и смотрел на Алину глазами, полными сострадания. Помимо этого в них также было чувство вины.
Она неловко пожала плечами:
– Я думала, что готова к подобным вопросам, но оказалось, что это не так. Наверное, все дело в гормональной перестройке и смене часовых поясов…
– Это я виноват. Мне не следовало быть таким резким. Думаю, что мое поведение можно оправдать лишь шоком, от которого я еще не отошел. Вы меня простите?
Алина кивнула и грустно улыбнулась:
– Говорят, что время лечит, но на самом деле это не так. Покрыть непроницаемой броней свой внутренний мир – единственный способ выжить в такой ситуации, как моя.
В ее броне появляются трещины от каждого взгляда и каждого прикосновения этого мужчины.
Во рту у нее пересохло, горло словно сдавил кулак.
– Луиза и Леон заслуживали стать родителями. Жизнь так несправедлива.
Итан был с ней согласен, но вслух произнес:
– Каждый сам строит свою жизнь. Вы готовы продолжить разговор? Если нет, я отвезу вас в отель, и мы встретимся снова завтра утром.
– Я останусь. Вы не могли бы мне налить еще чаю?
– Травяного?
– Да. – Изобразив на лице подобие улыбки, она уютно устроилась в углу дивана.
Приготовив чай, Итан снова сел на диван. На этот раз чуть дальше от нее, чтобы избежать случайного контакта.
Впрочем, расстояние в пару футов никак не повлияло на его влечение к ней. Вчера он решил, что причина его реакции на эту женщину заключается в вынужденном длительном воздержании. В последнее время он был занят расширением своей сети отелей, и у него не оставалось времени не то что на серьезные отношения, даже на случайные связи. Сегодня он обнаружил, что его тянет к Алине еще сильнее, чем вчера, и ему пришлось сдерживать свое желание усилием воли. Он не должен забывать, что главное сейчас – это благополучие ребенка, которого она носит под сердцем. Ребенка Луизы. Если он хочет осуществить задуманное, ему следует сначала завоевать ее доверие.
– Вы поэтому постоянно переезжаете с места на место и избегаете привязанностей? – спросил он, наблюдая за тем, как она пьет чай.
К его облегчению, на этот раз она кивнула в ответ и аккуратно поставила чашку на столик.
– Нам с вами нужно детально обсудить ситуацию, Алина. Я задаю вам вопросы не из праздного любопытства. Меня волнует благополучие малыша, поэтому мне нужны факты. Собираясь со мной встретиться, вы, наверное, были готовы к расспросам.
– Я посчитала, что было бы неправильно представить вам вашего племянника или племянницу после его или ее рождения. До него вы все равно не сможете сделать анализ ДНК. Я подумала, что вашей семье необходимо время, чтобы привыкнуть к ситуации и решить, захотите ли вы усыновить…
– Захотим ли мы усыновить ребенка Луизы?
Соскочив с дивана, он навис над ней, переполненный яростью, и увидел, как на ее лице быстро сменяют друг друга обида, гнев и чувство вины.
Она резко поднялась, и он отпрянул.
– Да. Захотите ли. Вы думаете, что я поверю, что ваши родители с восторгом отнесутся к истории с моим суррогатным материнством, даже имея на руках результаты анализа ДНК?
Он понял, что она права, и его гнев утих. Его отец и мать были настоящими снобами. Они были против брака Луизы с человеком, который был ниже ее по социальному статусу. Неудивительно, что его сестра не рассказала им о своих выкидышах.
Повернувшись лицом к окну, он запустил пальцы в волосы.
– Из-за их взглядов возможных вариантов у Луизы и Леона было мало, – произнесла Алина мягким, примирительным тоном, и он снова посмотрел на нее. – Луиза знала, что ваши родители отрицательно относились к усыновлению.
– Не уверен, что они примут внука, рожденного суррогатной матерью, – сказал он.
– Они не должны были ничего узнать, – призналась она.