— Ты иногда бываешь дома, Па? У нас дома? — копнул он еще глубже, если отец был таким несчастным, то может быть, иногда, ему следовало бы вернуться домой?
Между ними установилось продолжительное молчание. Отец ощупал пальцами пустую рюмку и снова оглядел помещение.
— Ну где же официант? — спросил он раздраженно постукивая пальцами по столу.
С внезапной ясностью Бадди увидел, что его отец нуждается в еще одной рюмке, чтобы ответить на вопрос Бадди. Или ему нужно было выпить уже после ответа. Он подумал о старой поговорке: «Яблоко катится недалеко от яблони». Он вырастет, станет таким же, как и его отец, будет пить, его лицо станет похожим на увядший цветок? А затем в какой-то день он сделает несчастной Джейн, и сам также будет донельзя несчастным?
Уже перестав искать глазами официанта, отец посмотрел прямо на Бадди.
— Нет, Бадди. Я не вернусь домой. Не вернусь. Это — как разбитое окно. Повсюду осколки стекла. Их уже не склеить. Приходится вставлять новое стекло…
«Это не окно, Па».
Он так хотел это сказать, но продолжил молчать. Видя, как отец продолжал коситься в сторону, увидев официанта с «Мартини» в руках. Он продолжал ощупывать пальцем пустой стакан и заглядывать туда в надежде, что там осталась одна-другая капля. И он пригубил из пустого стакана, будто там что-то еще осталось.
Бадди не мог дождаться, когда, наконец, закончится этот обед.
Джейн позвонила Бадди из телефонной будки больничного вестибюля. Ей не терпелось поделиться с ним счастливой новостью о том, что Керен пришла в себя. Телефон все звонил и звонил.
Конечно, Керен восстановилась еще не полностью. К ней вернулось сознание, и она не потеряла двигательные навыки (как объяснил им врач), у нее нормализовалась жизнедеятельность (слова того же врача), кроме способности говорить. Что, очевидно, было вызвано не физическим состоянием, а лишь временным явлением. Седьмой гудок, восьмой… Она надеялась, что завтрак Бадди с его отцом прошел хорошо, в ожидании которого сам Бадди возбудился, будто маленький мальчик, ожидающий поход в цирк вместе с родителями.
Она уже была готова повесить трубку, как услышала голос: «Алло», — это был его голос — приглушенный и смягченный. Что-то было не так?
— Бадди, — сказала она. — Как прошел обед? — «Пожалуйста, скажи, что все было замечательно, и вы с отцом хорошо провели время».
— Хорошо, — сказал он. Единственное слово сверкало энтузиазмом. Прошел ли обед плохо? Узнать об этом, она смогла бы позже.
— Керен вышла из комы, — сказала она, не сумев удержать возбуждение в голосе. — Я звоню из больницы. Она приходит в норму…
Бадди молчал. Она уже начала злиться на то, что его обед прошел не так, как он этого ожидал, и это испортило ее новость о Керен.
— Это здорово, — сказал он. Его слова громыхали энтузиазмом во всех телефонных проводах. Была ли это игра? В его голосе было слишком много энтузиазма — прозвучало уж слишком громко и на высоких нотах. — Ты, наверное, счастлива. Надо полагать, твои родители парят в воздухе.
У него в голосе продолжала звучать какая-то фальшь. Похоже, обед у него был ужасным.
— Только одно плохо, — сказала она. — Она не может говорить. Врач говорит, что проблема в психике. Послушай, может, сходим к ней вдвоем? Ты можешь приехать в Барнсайд? Мы купим «Колу» или что-нибудь еще, и ты расскажешь, как прошел обед с отцом, а я расскажу о Керен…
— Конечно, хорошо, — ответил он. Его голос пришел в норму. Это был голос того Бадди, которого она знала и любила.
— Дай мне пятьдесят минут, и я буду у тебя, — сказал он.
Все это время его голос продолжал ее волновать.
Авенжер не поверил своим глазам.
Это была она, Джейн Джером, с одним из тех, кто все крушил у нее в доме. Она стояла рядом с ним на дорожке, ведущей к ее дому, держа его за локоть и глядя на него так, будто вокруг в мире никого больше не существовало. Она смотрела на него… с нежностью… с любовью…
Авенжер продолжал ждать. Он тихо стоял в стороне и думал: «Это точно он».
Внутри, он весь был в движении и в суматохе. Кровь побежала по его венам, в висках застучало, лицо налилось теплом, оно раскалилось, и он испугался, что у него полопаются щеки, и частички плоти разлетятся во все стороны, осев на стенах близлежащих зданий. В то же время ему понадобилось в туалет. Он побоялся, что наделает в штаны прямо здесь, на Майн-Стрит, перед аптекой «Дюпон». Но нужда прошла, потому что надо было срочно куда-нибудь скрыться — они перешли улицу и направились в его сторону. Он отошел, чтобы они его не увидели. Развернувшись, он искал глазами какое-нибудь укрытие, и между аптекой и магазином «Барнсайд-Видео» заметил небольшой переулок. Он поспешил туда. Оказавшись внутри переулка, он уткнулся в стену. По улице мимо прошли Джейн и тот самый вандал. Они продолжали держаться за руки. Авенжер немного подождал. Его окружила вонь, исходящая из мусорного бака, за который он спрятался. Он не дышал, ему не хотелось вдыхать этот аромат, как и испачкаться в мусоре, над которым висело облако мух.
Немного погодя он вышел из переулка. Их не было видно. Он медленно подошел к видеомагазину, заглянул в окно, прикрыв глаза рукой, чтобы не слепил яркий солнечный свет, и снова увидел их — Джейн и того парня. Он ли это был? Авенжер сощурился, чтобы пристальнее его разглядеть: да, это был один из них — все верно, никаких сомнений. Изображения громивших дом отпечатались у него в памяти, будто клеймо, выжженное раскаленным железом. Он был не тем из них, кто все разбивал молотком, не тем, кто был толстым и громко галдел, и не тем, кто рыскал повсюду, будто крыса, но это был один из них. Он был хорош собой и прилично одет, но в нем жил дьявол. «Не суди книжку по обложке», — всегда говорила ему мать.
Знала ли Джейн, что он один из них? Возможно, не знала, возможно, он ее дурачил, или, даже она об этом знала, но ее это не заботило. Он вспомнил что-то о ключе: ходили слухи по всему кварталу, что Джейн кому-то из них дала ключ от дома, но все время он был уверен, что это всего лишь ложь, доводы. Однако теперь в этом он уверен не был. Может, она, все-таки, дала ключ одному из погромщиков, может, даже этому парню, который был с ней в магазине. В этот момент он увидел, как они зашли в один из закутков магазина и обнялись, и как Джейн руками притянула его к себе. Ее руки обхватили его плечи, рты сомкнулись, и ее язык был уже во рту у этого вандала. Внутри Авенжера все начало сопротивляться увиденной картине, но он не мог оторвать от них глаза. Как она такое себе позволяет? Как она может прикасаться к нему, особенно языком! Ведь это один из них, и он громил все у нее в доме. Даже если бы это был кто-нибудь другой, не один из этих вандалов, то целоваться с ним так, будто они какие-нибудь животные…
И в этот момент Авенжер начал ненавидеть Джейн Джером даже больше, чем тех, кто все громил у нее в доме. Она ему уже не казалась милой и приятной девушкой. Она не могла быть милой, если вытворяла такое своим ртом, языком. С вандалом. С погромщиком.
Наконец, он отвел глаза от этого непристойного акта. Он больше не мог это видеть. Его лицо свело судорогами, и будто навсегда заморозило его так в шторме эмоций. Он не мог сделать лицо ни тверже, ни мягче. Перед его глазами снова пошли вспышки воспоминаний: разорвавшееся лицо Вона Мастерсона, когда пуля прошила насквозь его кости, дергающееся тело его дедушки, которое падало вниз.
Он побежал. Через улицу сквозь поток машин, понимая, что никакая машина его не собьет, потому что у него важная миссия. Добравшись до другой стороны улицы, он продолжил бег. Перед его глазами поплыли картинки. Он визуально представлял себе все, что он будет с ней делать. Он увидел ее сидящей на стуле со связанными руками и ногами, но с открытой грудью. Он не хотел, чтобы ее грудь тоже была связана, почему — он себе пока не объяснил. Он больше не касался ее после того, как связал и играл с ней, будто с игрушкой. Но чем-то он все-таки ее касался… чем-то похожим на нож. Он еле касался ее ножом, как в триллере, который недавно показали по коммерческому каналу. Можно бы было потрогать ее пальцами, но он это делал ножом. Он щекотал ножом ее тело и особенно грудь. Ей было страшно. Он смотрел ей в глаза, и видел в них страх. Она заслужила этот страх — после всего, что делала с этим вандалом. Она была обязана бояться ножа и особенно самого Авенжера.