Прошу ответить мне по адресу: 332440, Бердянск Запорожской области. Мелитопольское шоссе, 44, кв. 47. Рудакову Владимиру Федоровичу.
P.S. Говорят, что это слухи, сплетни (в том числе и в некоторых статьях в вашем журнале). Но я глубоко уверен, что это правда, так как этого не может быть: Шолохов не мог так написать. Это в нашей стране была такая норма: вспомните Л.Кумача, Л.Брежнева, М.Горбачева – страна сплошных писателей. 18.06.93 г.»
Попадись мне это письмо раньше, я бы еще могла застать на этом свете юриста из МПС. Но, увы, опоздала.
Кроме положительных и более или менее нейтральных откликов, были, конечно, и резко отрицательные. Отвечать на них пришлось на страницах «Огонька» № 2–3 за 1994 год (с. 4).
«О Родионове, – говорилось в статье С. Краюхина «”Тихий Дон” из спецхрана» («Известия» от 17. 11. 1993 г.), – вспомнили в связи с очередным всплеском страстей вокруг шолоховского «Тихого Дона», возведя его в ранг претендентов на авторство романа. Правда, такими незаслуженными лаврами могли увенчать почившего в эмиграции писателя только те, кто совершенно не знает ни его биографии, ни того, что перу его принадлежат самостоятельные (не имеющие никакого отношения к Шолохову) очерки «Тихий Дон»... Счастливо обнаруженная в двух петербургских библиотеках книга очерков «Тихий Дон», окончательно развеяла легенду и позволила вычеркнуть его имя из списка потенциальных авторов шолоховского романа».
«Огонек» ответил следующее: такой безапелляционный вывод удивил прежде всего своей ненаучной категоричностью суждений и напомнил окрик «Правды» от 29 марта 1929 года за подписью пяти пролетарских писателей, наложивших вето на любые сомнения в авторстве М.Шолохова.
А ведь доводы автора статьи С.Краюхина, который опирается на исследования старшего научного сотрудника Пушкинского Дома, кандидата филологических наук В.Н. Запевалова, на наш взгляд, не безукоризненны. Так, утверждения о том, что о книге очерков Родионова «Тихий Дон», опубликованной в Санкт-Петербурге в 1914 году, – кстати, на внутренней обложке стоит год 1913-й, – «не ведал до сих пор никто», неверно. Об этой книге знали, по крайней мере, два исследователя творчества Родионова – Н.Кузякина и Г.Стукалова задолго до публикации в «Известиях» (что подтверждается датой прочтения этой книги в библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге).
Всем ясно, что существование таких очерков, являющихся художественно-публицистическим исследованием истории донского казачества, его взаимоотношений с властью, с конкретными историческими (а отнюдь, не литературными) персонажами, свидетельствует о том, что Родионов вполне мог быть и автором одноименного романа. Такой материал был прекрасным подспорьем для задуманного им художественного произведения. Кроме того, версия о Родионове, высказанная на страницах санкт-петербургской газеты «Час пик» Н.Кузякиной (7.10.1991 г.) и в «Огоньке» (№ 17, 1993 г.) Г.Стукаловой основывалась не на тождестве названий, а на конкретных воспоминаниях живых людей, дневниковых записях, исторических совпадениях. Ведь публикация в «Огоньке» начинается с воспоминаний о прочтении в журнале «Октябрь» за 1928 год РОМАНА (а не очерков) «Тихий Дон», о сходстве с толстовской ПРОЗОЙ, о конкретных ЛИТЕРАТУРНЫХ героях, запомнившихся молодому Ивану Днипровскому со времен совместной службы с есаулом Иваном Родионовым во фронтовой газете...
Петербургскому исследователю творчества Родионова Наталье Кузякиной попал в руки дневник Днипровского, который я не могла не прочесть в 70-е годы, но не оценила тогда всей его значимости. Теперь, в начале 90-х годов, за доступ к нему сражались отдел рукописей киевского института литературы в лице его заведующего Сергея Гальченко и аз грешная. Победила и, кажется, без труда Наталья Борисовна Кузякина. Ее публикация в газете «Час пик» под заголовком «Кто автор «Тихого Дона»? Претендент номер... – есаул Родионов» (7.11.1991 г.) представляется мне очень серьезным документом в поддержку версии о Родионове и его РОМАНЕ (а не, повторюсь, одноименной книге очерков).
Автор дневника – Иван Днипровский рассказывает все то, что узнал от Родионова и в чем мог убедиться сам. «До войны, – пишет Днипровский, – написано и отпечатано листов семь. Они сброшюрованы. Это книга о революции 1905-го года и роли в ней казачьего Дона. Но автор очень рад, что война прервала его работу. Он благославляет эту войну. Потому что теперь он однотомный роман развернет в целую трилогию: Дон до войны, Дон на войне и Дон в революции...
И.А. показал мне эту свою вторую книгу, надписал ее мне и просил высказать свое мнение.
Книга называлась «Тихий Дон». К сожалению, она не сохранилась у меня. В мае месяце я собрал в посылку переписку с Кулишом, гимназические журналы, вырезки из газет и послал посылку в Севастополь на имя инженера Бабича. Моя посылка не дошла по назначению.