Глава 5
Не буду скрывать, в ночь после посещения тюрьмы мне не сразу удалось заснуть. Я познакомилась с ним совершенно неподготовленная, встреча прошла в полном замешательстве, а потом он ушел. Расставшись с тетей, я поехала в центр прикупить что-нибудь к Рождеству, и, когда уже садилась в машину на стоянке универмага, мне ни с того ни с сего (словно действие от утреннего лекарства, проявляющееся лишь вечером) привиделись его закованные руки. Может быть, потому что на стоянке было промозгло, а я стала искать в сумочке перчатки. Затем вспомнились его алые отмороженные мочки ушей, багровые рубцы от наручников и упругие жесткие губы, которые слегка кривились в усмешке каждый раз, когда он начинал говорить. Его слова о том, что нет ни сил, ни желания жить дальше, и смятение в голосе – все это было мне так знакомо. Пожалуй, даже было обычным моим состоянием. И именно о нем я пыталась сказать своим родным, именно об этом кричала изо всех сил, прося их оставить меня в покое и дать спокойно умереть.
Парковка универмага буквально кишела людьми. Женщины и мужчины, обвешанные бесчисленными пакетами, загружали их в машины и вереницей покидали магазин, их сменяли другие покупатели… Приближалось Рождество. «Если ты все же испытываешь ненависть к самому себе, то знай: именно для тебя Иисус пришел в этот мир! Научить, что себя нужно любить и ценить, потому что ты очень много значишь для него…» Я сглотнула. Не хотелось признавать, что эти слова предназначались не только ему. Если бы та беседа состоялась здесь, тетя непременно бы добавила, пошутив: «Вот-вот, Иисус пришел не для того, чтобы все столько покупали!» Я вспомнила, как в детстве ходила в католический храм, будучи послушным ребенком. Без возражений надевала приготовленное мамой платье в бантиках, беспрекословно выполняла поручения учителей и не пропускала воскресную школу. Заучивала назубок стихи из Писания и даже как-то выиграла приз в конкурсе на лучшее знание библейских азов. А потом наступил тот самый день, после которого солнце в моем мире спряталось и больше не озаряло ничего ярким светом. Теперь все мне казалось окутанным мраком. Однако непонятно, почему после встречи с Юнсу я вспоминаю о далеком прошлом здесь, на автостоянке шикарного универмага. Как бы там ни было, я поступила в университет, пусть и не лучший, сумела занять призовое место в университетском конкурсе песни и затем, хоть это длилось недолго, ездила по всей стране с выступлениями. Ничуть не заботясь о деньгах, скаталась на учебу во Францию, а по возвращении получила профессорское звание. Правду о том, что профессор из меня никудышный, знали только я и мои близкие. Так что я была неплохим членом общества и, несмотря на возраст, сносной кандидаткой в невесты, которую захотел получить жадный до денег сноб-прокурор, решивший даже соврать ради выгодной партии. Во всяком случае, так это выглядело для всех. Как же легко одурачить посторонних!
Я завела мотор и выехала с парковки. Дорога была забита машинами. На аллеях ярко горели рождественские гирлянды, и казалось, что на оголенных деревьях распустились золотые цветы. За семь лет моего отсутствия Корея сильно изменилась, стала более роскошной, богатой и суматошной. Однако теперь, когда шагаешь по захолустным улочкам за высоченными зданиями, закрывающими собой небо, холодный ветер пробирает сильнее, до костей.
Вернувшись домой, я решила поискать информацию о Юнсу в Интернете. Стоило забить в строку поиска «Чон Юнсу», как высыпалось море статей. Судя по датам, убийство произошло год и шесть месяцев назад; я еще находилась в Париже. Он был главным обвиняемым в деле об убийстве матери и дочери в районе Имундон: они с подельником убили знакомую им госпожу Пак, затем изнасиловали и убили находившуюся в соседней комнате ее семнадцатилетнюю дочь, а напоследок еще и лишили жизни приходящую домработницу, которая не вовремя вернулась с покупками из магазина.
Когда я прочитала об изнасиловании семнадцатилетней девушки, у меня перехватило дыхание. Во рту почувствовался отвратительный кислый привкус крови, словно закровоточили десны. И что, я целый месяц должна таскаться на свидания с этим подонком?! Мне стало противно от недавней мысли, что мы с ним похожи. Даже подумалось: «И почему только наше правительство не торопится избавиться от этих законченных негодяев, когда они об этом сами просят?» Да я лучше в психушке месяц пролечусь, чем буду ходить на встречи с этим отребьем, которое вместо благодарности нагло требует скорейшей смерти. Внезапно мое отвращение распространилось и на тетю, носящую этой сволочи нижнее белье, булки и чуть ли не умоляющую поверить, что, несмотря на тяжесть проступка, он не конченый человек.