И, наверное, я их понимаю. Родителей. Я всегда жила в своем выдуманном мире розовых бабочек и единорогов, в отличие от моей сестры. Правда, жила я так до определенного момента, про который мои родители не желают вспоминать. Им так проще. Забыть. Вычеркнуть. Сделать вид, что ничего не было. Только вот я — все помню. Невозможно вычеркнуть из жизни то, что тебя изменило. То, из-за чего все пошло наперекосяк… нельзя.
По лицу скользнула печальная улыбка, которую я попыталась молниеносно убрать. Поправив вьющиеся локоны, прошла в открытую Ромой дверь и по-хозяйски уселась в свое кресло. Ромка расположился на диване.
— Ну давай, Ром, не тяни.
— Жень, ты не хотела бы попробовать себя в качестве совладелицы?
— Что? Ты серьезно?
— А почему нет? Ты сама видишь, что дела у меня не очень… это здесь ты все контролируешь, не воруешь… а в других ресторанах все совсем иначе происходит. Не руководитель я. Поиграл, отцовские деньги поразбрасывал, хватит, наверное… куда больше.
— Ну я думаю, не все так плохо… к тому же, Ром, нет у меня столько денег, чтобы долю выкупить… даже если я и хочу, денег у меня таких нет. Еще и машина эта…
— Что машина?
— Должны скоро из Америки доставить… я же говорила.
— Точно, прости. Забыл! Да, Жень, дело же не в деньгах…
— А в чем? Ты только что мне говорил, что теряешь… убытки у тебя.
— Убытки.
— Давай так… я помогу тебе с другими ресторанами. Может, придется кого-то уволить…
— Ты чудо, Жень.
— Ты бы лучше себе бизнес-консультанта нанял, а не имиджмейкера, — мягко смеюсь, наливая в стакан воды.
— Тогда завтра с утра подвезу бумаги и премию.
— Про премию сам сказал…
— Сам-сам. Так что у нас там в зале?
— Ах, в зале… ну пошли, разбор полетов устроим.
В зале собираем пятиминутку. Посетителей мало. Понедельник, дообеденное время, занято всего пара столиков. Рома усаживается на барный стул, показывая бармену жестом, что хочет кофе.
— Итак, мои дорогие, мой отъезд наглядно показал, кто из вас останется работать с нами дальше, а кому придется нас покинуть.
Начинаются перешептывания, которые раздражают еще больше. Вдыхаю воздух и, сцепив перед собой руки в замок, ощупываю каждого смотрящего на меня беглым взглядом.
— Миша, Света, Валя, Федор и Марта остаются, все остальные можете зайти ко мне за расчетом. Не стоим истуканом, работаем, — вновь мягко улыбаюсь и, отобрав у Ромки кофе, вышагиваю в свой кабинет.
Мохов плетется следом.
— Жестко ты, Евгения Андреевна.
— Нормально. Если люди пришли сюда пинать балду, а не работать, нам с ними не по пути, — открываю двери в кухню.
— Евгения Андреевна, — дверь распахивается следом за нами, — там сикипер полетел.
— Ваня, вызови мастера, разве я должна этим заниматься?
— Я просто… просто, чтобы вы были в курсе…
— Уволь меня от подобных подробностей. Все внештатные ситуации вы с администратором разруливаете сами, и только в случае полнейшего фиаско сообщаете мне. Но я думаю, зная меня, вы не захотите до этого довести! Ведь правда?
Парень кивает и быстрее ветра улетучивается в зал.
— Вилка!
— Жень, с возвращением. Как отдохнула?
— Много.
— Скажешь тоже. Я только об отпуске и мечтаю. Зажралась ты, Евгения Андреевна, — понижает голос, подходя ближе.
— Хотя, если без шуток, то Греция — это что-то божественное. Смоталась в рай и обратно.
Вечером мы, как и договаривались, едем в клуб. Не очень я их люблю, но народ просит, отказывать не хорошо. Да и откажешь им, пожалуй. Покусают же.
— Ох, Жень, как я тебе завидую. Мне с моим Лешиком и ипотекой отпуск еще не скоро светит.
— Вил, — говорю громко, чтобы хоть немного перекричать музыку, — я совсем не понимаю, зачем ты с ним живешь?
— Не начинай, Жень.
Виола отмахивается, а у меня остается осадок на душе. Я про этого Лешика четыре года слышу. Он как тот мерзкий песок на зубах. Поперек горла, и плеваться хочется. А Вилка терпит. В любовь какую-то верит. Какая, к черту, любовь? Ему просто удобно. Вот так жить на всем готовом, месяцами типа искать работу, а потом плакаться ей в юбку, какой он несчастный и какие злые люди вокруг. Противно. Отвратительно.
Я уже сто раз пыталась вправить ей мозги — бесполезно. Дура баба. Ду-ра!
— Не человек — фанатик, — хмыкает Зотова. — Я бы отдыхала себе и отдыхала, а эта — пропащий единорог. С самого утра сегодня по рестику бегала.
— И не говори, Дарин.
— Хватит нудить, тетеньки, ощущение, что вам уже лет так… — закатываю глаза, делая глоток мартини.