Переход к патриархальной семье, управляемой отцом, был фатальным для положения женщины. Во всех существенных аспектах она и ее дети становились собственностью сначала отца или старшего брата, а затем мужа. Ее покупали в жены точно так же, как покупают раба на рынке. После смерти мужа ее завещали как имущество, а в некоторых местах (Новая Гвинея, Новые Гебриды, Соломоновы острова, Фиджи, Индия и т. д.) ее душили и хоронили вместе с умершим мужем или ожидали, что она покончит с собой, чтобы сопровождать его на том свете.44 Теперь отец имел право обращаться со своими женами и дочерьми, дарить, продавать или одалживать их по своему усмотрению, подвергаясь лишь общественному осуждению со стороны других отцов, пользующихся теми же правами. В то время как мужчина сохранял за собой привилегию распространять свои сексуальные блага за пределы своего дома, женщина — в соответствии с патриархальными институтами — была обязуется хранить полное целомудрие до брака и полную верность после него. Так родился двойной стандарт.
Всеобщее подчинение женщины, существовавшее на охоте и сохранявшееся в ослабленном виде в период материнского права, теперь стало более выраженным и беспощадным, чем прежде. В Древней Руси при выдаче дочери замуж отец нежно бил ее кнутом, а затем преподносил кнут жениху.45 в знак того, что теперь ее побои будут исходить от омоложенной руки. Даже американские индейцы, среди которых право матери сохранилось на неопределенный срок, сурово обращались со своими женщинами, поручая им всю тяжелую работу, и часто называли их собаками.46 Повсюду жизнь женщины считалась дешевле жизни мужчины, и когда рождались девочки, не было того ликования, которое отмечало появление мужчины. Матери иногда уничтожали своих детей женского пола, чтобы уберечь их от страданий. На Фиджи жен можно было продавать по своему усмотрению, и обычной ценой был мушкет.47 В некоторых племенах муж и жена не спали вместе, чтобы дыхание женщины не ослабило мужчину; на Фиджи считалось неприличным, чтобы мужчина регулярно спал дома; в Новой Каледонии жена спала в сарае, а мужчина — в доме. На Фиджи в некоторые храмы пускали собак, но женщин не пускали во все;48 Подобное исключение женщин из религиозных служб сохранилось в исламе и по сей день. Несомненно, женщина во все времена пользовалась мастерством, которое приходит в результате долгой непрерывной речи; мужчинам можно было давать отпор, томить их, даже — сейчас и потом — бить.49 Но в целом мужчина был господином, женщина — служанкой. Каффир покупал женщин, как рабов, в качестве страховки на случай смерти; когда у него было достаточное количество жен, он мог отдыхать до конца своих дней; они делали за него всю работу. Некоторые племена древней Индии считали женщин семьи частью наследства, наряду с домашними животными;50 Последняя заповедь Моисея также не дает четкого определения в этом вопросе. Во всей негритянской Африке женщины почти ничем не отличались от рабынь, за исключением того, что от них ожидалось не только экономическое, но и сексуальное удовлетворение. Брак возник как форма имущественного права, как часть института рабства.51
ГЛАВА IV. Нравственные элементы цивилизации
Поскольку ни одно общество не может существовать без порядка, а порядок — без правил, мы можем принять за историческое правило, что сила обычаев изменяется обратно пропорционально количеству законов, так же как сила инстинкта изменяется обратно пропорционально количеству мыслей. Для игры в жизнь необходимы определенные правила; они могут отличаться в разных группах, но внутри группы они должны быть по сути одинаковыми. Эти правила могут быть условностями, обычаями, моралью или законами. Традиции — это формы поведения, которые люди считают целесообразными; обычаи — это правила, принятые последующими поколениями после естественного отбора путем проб, ошибок и исключений; мораль — это такие правила, которые группа считает жизненно важными для своего благополучия и развития. В примитивных обществах, где нет писаного закона, эти жизненно важные обычаи или мораль регулируют все сферы человеческого существования и придают стабильность и непрерывность социальному порядку. Благодаря медленной магии времени такие обычаи, путем длительного повторения, становятся для человека второй натурой; нарушая их, он испытывает определенный страх, дискомфорт или стыд; так зарождается совесть, или моральное чувство, которое Дарвин назвал самым впечатляющим отличием между животными и людьми.1 В своем высшем развитии совесть является социальным сознанием — чувством индивида, что он принадлежит к группе и обязан ей определенной степенью лояльности и внимания. Мораль — это сотрудничество части с целым, а каждой группы — с неким большим целым. Цивилизация, конечно, была бы невозможна без этого.