I. БРАК
Первой задачей тех обычаев, которые составляют моральный кодекс группы, является регулирование отношений между полами, поскольку они являются вечным источником раздоров, насилия и возможного вырождения. Основной формой такого сексуального регулирования является брак, который можно определить как объединение супругов для заботы о потомстве. Это изменчивый и непостоянный институт, который за свою историю прошел почти все мыслимые формы и эксперименты, от первобытной заботы о потомстве без объединения супругов до современного объединения супругов без заботы о потомстве.
Наши предки-животные изобрели ее. Некоторые птицы, похоже, живут как размножающиеся пары в моногамии без развода. У горилл и орангутангов связь родителей продолжается до конца сезона размножения и имеет много человеческих черт. Любое приближение к развязному поведению со стороны самки жестоко карается самцом.2 Орангутанги на Борнео, говорит де Креспиньи, «живут семьями: самец, самка и молодой»; а доктор Сэвидж сообщает о гориллах, что «нередко можно увидеть «стариков», сидящих под деревом, наслаждающихся фруктами и дружеской беседой, в то время как их дети прыгают вокруг них и перескакивают с ветки на ветку в бурном веселье».3 Брак старше человека.
Общества без брака встречаются редко, но дотошный исследователь может найти их достаточно, чтобы образовать достойный переход от распущенности низших млекопитающих к браку первобытных людей. На Футуне и Гавайях большинство людей вообще не вступали в брак;4 Лубусы спаривались свободно и без разбора и не имели понятия о браке; некоторые племена Борнео жили в безбрачной ассоциации, более свободной, чем птицы; а среди некоторых народов первобытной России «мужчины пользовались женщинами без различия, так что ни одна женщина не имела своего назначенного мужа». Африканские пигмеи описываются как не имеющие брачных институтов, но следующие «своим животным инстинктам, совершенно не сдерживаемым».5 Эта примитивная «национализация женщин», соответствующая первобытному коммунизму в земле и пище, прошла на столь ранней стадии, что от нее осталось мало следов. Однако память о ней сохранилась в разных формах: в ощущении многих народов природы, что моногамия — которую они определяют как монополию женщины одним мужчиной — противоестественна и аморальна6;6 в периодических фестивалях свободы (до сих пор слабо сохранившихся в нашем Марди Гра), когда сексуальные ограничения временно отменялись; в требовании, чтобы женщина отдавалась — как в храме Милитты в Вавилоне — любому мужчине, который к ней обратится, прежде чем ей будет позволено выйти замуж;* в обычае давать жену взаймы, столь необходимом для многих примитивных кодексов гостеприимства; и в jus primœ noctis, или праве первой ночи, по которому в раннефеодальной Европе лорд поместья, возможно, представляя древние права племени, иногда осквернял невесту, прежде чем жениху было позволено заключить брак.6a