Немногие общества довольствовались тем, что опирались в своих моральных кодексах на столь откровенно рациональную основу, как экономическая и политическая целесообразность. Ведь индивид от природы не наделен склонностью подчинять свои личные интересы интересам группы или подчиняться неприятным правилам, для которых нет видимых средств принуждения. Чтобы обеспечить, так сказать, невидимого сторожа, чтобы укрепить социальные импульсы против индивидуалистических с помощью мощных надежд и страхов, общества не изобрели, а использовали религию. Древний географ Страбон еще девятнадцатьсот лет назад высказал самые передовые взгляды на эту тему:
Ибо, общаясь с толпой женщин, по крайней мере, или с любой распутной толпой, философ не может воздействовать на них разумом или увещевать их к благоговению, благочестию и вере; более того, необходим религиозный страх, а его нельзя вызвать без мифов и чудес. Ведь молния, эгида, трезубец, факелы, змеи, тирсусланы - оружие богов - это мифы, как и вся античная теология. Но основатели государств давали им свое одобрение как жупелам, которыми можно пугать простодушных. Поскольку такова природа мифологии и поскольку она заняла свое место в социальной и гражданской схеме жизни, а также в истории фактов, древние придерживались своей системы воспитания детей и применяли ее вплоть до зрелого возраста; с помощью поэзии они считали, что могут удовлетворительно дисциплинировать каждый период жизни. Но теперь, по прошествии долгого времени, на первый план вышло написание истории и современная философия. Философия, однако, предназначена для немногих, тогда как поэзия более полезна для широких слоев населения.96
Мораль, таким образом, вскоре обретает религиозную санкцию, потому что тайна и сверхъестественное придают ей вес, который никогда не может быть придан эмпирически известным и генетически понятным вещам; людьми легче управлять с помощью воображения, чем с помощью науки. Но была ли эта моральная польза источником или истоком религии?
IV. РЕЛИГИЯ
Примитивные атеисты
Если мы определяем религию как поклонение сверхъестественным силам, то должны сразу же заметить, что у некоторых народов религия, по-видимому, вообще отсутствует. Некоторые племена пигмеев в Африке не имели никаких наблюдаемых культов или обрядов; у них не было ни тотемов, ни фетишей, ни богов; они хоронили своих мертвых без церемоний и, похоже, не обращали на них никакого внимания; у них отсутствовали даже суеверия, если верить невероятным путешественникам.96a Карлики Камеруна признавали только злобные божества и ничего не делали для их умиротворения, считая, что пытаться бесполезно. Ведды Цейлона не пошли дальше признания возможности существования богов и бессмертных душ; но они не возносили молитв и не приносили жертв. На вопрос о Боге они отвечали с таким же недоумением, как и последний философ: "Он на скале? На белом холме? На дереве? Я никогда не видел бога!"96b Североамериканские индейцы представляли себе бога, но не поклонялись ему; подобно Эпикуру, они считали его слишком далеким, чтобы заниматься своими делами.96c Один индеец из племени абипоне дал отпор искателю метафизики в вполне конфуцианской манере: "Наши деды и прадеды созерцали землю в одиночестве, заботясь лишь о том, есть ли на равнине трава и вода для их лошадей. Они никогда не беспокоились о том, что происходит на небесах и кто является создателем и правителем звезд". Эскимосы, когда их спрашивали, кто создал небо и землю, всегда отвечали: "Мы не знаем".96d Одного зулуса спросили: "Когда вы видите, как восходит и заходит солнце, как растут деревья, знаете ли вы, кто их создал и управляет ими?" Он ответил просто: "Нет, мы видим их, но не можем сказать, как они появились; мы полагаем, что они появились сами по себе".96e