Наряду с расширением мышления величайшим из этих даров речи было образование. Цивилизация - это накопление, сокровищница искусств и мудрости, манер и нравов, из которой человек в своем развитии черпает пищу для своей умственной жизни; без этого периодического пополнения расового наследия каждым поколением цивилизация умерла бы внезапной смертью. Своей жизнью она обязана образованию.
У первобытных народов образование не имело особых изысков; для них, как и для животных, оно сводилось к передаче навыков и воспитанию характера; это была полезная связь ученика с мастером в освоении жизненных навыков. Такое прямое и практическое обучение способствовало быстрому росту первобытного ребенка. В племенах омаха мальчик в десять лет уже научился почти всем искусствам своего отца и был готов к жизни; среди алеутов мальчик в десять лет часто создавал собственное хозяйство, а иногда брал жену; в Нигерии дети шести-восьми лет покидали родительский дом, строили хижину и обеспечивали себя охотой и рыбалкой.10 Обычно этот образовательный процесс заканчивался с началом половой жизни; за ранней зрелостью следовала ранняя стагнация. В таких условиях мальчик становился взрослым в двенадцать лет и старым в двадцать пять.11 Это не означает, что "дикарь" обладал разумом ребенка; это лишь значит, что у него не было ни потребностей, ни возможностей современного ребенка; он не наслаждался тем долгим и защищенным отрочеством, которое позволяет более полно передать культурное наследие, а также большим разнообразием и гибкостью адаптивных реакций на искусственную и нестабильную среду.
Окружающая среда естественного человека была сравнительно постоянной; она требовала не умственной ловкости, а мужества и характера. Первобытный отец делал ставку на характер, как современное образование делает ставку на интеллект; он заботился о том, чтобы воспитать не ученых, а мужчин. Поэтому обряды инициации, которые у природных народов обычно знаменовали приход юноши к зрелости и вступление в племя, были предназначены для проверки мужества, а не знаний; их функция заключалась в подготовке молодых к тяготам войны и обязанностям брака, в то же время они потворствовали старикам в удовольствии причинять боль. Некоторые из этих посвятительных испытаний "слишком ужасны и отвратительны, чтобы их можно было увидеть или рассказать".12 У кафиров (для примера) мальчикам, которые были кандидатами в зрелые, днем давали тяжелую работу, а ночью не давали спать, пока они не падали от изнеможения; и чтобы еще больше усугубить положение, их бичевали "часто и безжалостно, пока из них не хлынула кровь". Значительная часть мальчиков в результате умирала; но старейшины, похоже, смотрели на это философски, возможно, как на вспомогательное предвосхищение естественного отбора.13 Обычно эти церемонии посвящения знаменовали собой окончание подросткового возраста и подготовку к браку; невеста настаивала на том, чтобы жених доказал свою способность к страданиям. Во многих племенах Конго обряд инициации был связан с обрезанием; если юноша морщился или громко плакал, его били родственники, а обещанная невеста, внимательно наблюдавшая за церемонией, презрительно отвергала его, мотивируя это тем, что не хочет в мужья девушку.14
В первобытном обществе письменность практически не использовалась. Ничто так не удивляет естественного человека, как способность европейцев общаться друг с другом на огромных расстояниях, делая черные царапины на листе бумаги.15 Многие племена научились писать, подражая своим цивилизованным эксплуататорам; но некоторые, как в северной Африке, так и остались без букв, несмотря на пять тысяч лет периодических контактов с грамотными народами. Простые племена, живущие по большей части в сравнительной изоляции и знающие счастье отсутствия истории, не испытывали особой нужды в письменности. Их память была тем сильнее, что у них не было письменных пособий; они узнавали и сохраняли, а также передавали своим детям путем пересказа все, что казалось им необходимым для исторической записи и передачи культуры. Вероятно, именно с фиксации таких устных традиций и фольклора на бумаге и началась литература. Несомненно, изобретение письменности было встречено долгим и святым противодействием, как нечто, направленное на подрыв нравственности и расы. Египетская легенда гласит, что когда бог Тот открыл царю Тамосу свое открытие искусства письма, добрый царь осудил его как врага цивилизации. "Дети и молодые люди, - протестовал монарх, - которые до сих пор были вынуждены усердно учиться и запоминать все, чему их учили, перестанут это делать и будут пренебрегать своей памятью".16