Конечно, мы можем только догадываться о происхождении этой замечательной игрушки. Возможно, как мы увидим, она была побочным продуктом гончарного дела и возникла как опознавательные "торговые знаки" на глиняных сосудах. Вероятно, система письменных знаков была необходима в связи с ростом торговли между племенами, и первые ее формы представляли собой грубые и условные изображения торговых объектов и счетов. Поскольку торговля связывала племена, говорящие на разных языках, возникла необходимость в каком-то взаимопонятном способе записи и общения. Предположительно, цифры были одними из самых ранних письменных символов, обычно в виде параллельных знаков, изображающих пальцы; мы до сих пор называем их пальцами, когда говорим о них как о цифрах. Такие слова, как "пять", немецкое "fünf" и греческое "pente", восходят к корню, означающему "рука";17 Так, римские цифры обозначали пальцы, "V" - расширенную ладонь, а "X" - просто две "V", соединенные в точках. Письменность в самом начале своего существования - как и сейчас в Китае и Японии - была формой рисования, искусством. Как люди использовали жесты, когда не могли использовать слова, так и они использовали рисунки для передачи своих мыслей через время и пространство; каждое слово и каждая известная нам буква когда-то были рисунком, как и торговые марки и знаки зодиака по сей день. Первобытные китайские рисунки, предшествовавшие письменности, назывались "ку-ван" - буквально "рисунки жестов". Тотемные столбы были пиктографическим письмом; они были, как предполагает Мейсон, автографами племени . Некоторые племена использовали палки с зарубками, чтобы помочь памяти или передать сообщение; другие, как индейцы алгонкины, не только делали зарубки на палках, но и рисовали на них фигуры, превращая их в миниатюрные тотемные столбы; или, возможно, эти столбы были палками с зарубками в грандиозном масштабе. Перуанские индейцы вели сложные записи, как чисел, так и идей, с помощью узлов и петель, сделанных из разноцветных шнуров; возможно, на происхождение южноамериканских индейцев проливает свет тот факт, что подобный обычай существовал у коренных жителей Восточного архипелага и Полинезии. Лао-цзе, призывая китайцев вернуться к простой жизни, предложил им вернуться к первобытному использованию узелковых шнуров.18
Более высокоразвитые формы письменности появляются у людей спорадически. Иероглифы были найдены на острове Пасхи в Южных морях, а на одном из Каролинских островов была обнаружена письменность, состоящая из пятидесяти одного слогового знака, изображающего фигуры и идеи.19 Традиция рассказывает, как жрецы и вожди острова Пасхи старались сохранить в тайне все знания о письме и как люди ежегодно собирались, чтобы услышать чтение скрижалей; очевидно, на ранних стадиях письменность была таинственной и священной вещью, иероглифом или священной резьбой. Мы не можем быть уверены, что эти полинезийские письмена не были заимствованы у какой-либо из исторических цивилизаций. Вообще, письменность - это признак цивилизации, наименее неопределенное из зыбких различий между цивилизованными и первобытными людьми.
Литература - это сначала слова, а не буквы, несмотря на свое название; она возникает как церковные песнопения или магические чары, произносимые обычно жрецами и передающиеся устно из памяти в память. Кармина, как римляне называли поэзию, означала и стихи, и чары; ода, у греков, первоначально означала магическое заклинание; так же как английские rune и lay, и немецкая Lied. Ритм и метр, подсказанные, возможно, ритмами природы и телесной жизни, были разработаны магами или шаманами, чтобы сохранить, передать и усилить "магические заклинания своих стихов".20 Греки приписывали первые гекзаметры дельфийским жрецам, которые, как считалось, изобрели их для использования в оракулах.21 Постепенно из этих сакральных истоков поэт, оратор и историк дифференцировались и секуляризировались: оратор - как официальный глашатай царя или поверенный божества; историк - как регистратор царских деяний; поэт - как исполнитель изначально священных песнопений, создатель и хранитель героических легенд, музыкант, перекладывающий свои сказания на музыку в назидание населению и царям. Так, у фиджийцев, таитян и жителей Новой Каледонии были официальные ораторы и сказители, которые выступали с речами по случаю церемоний и воодушевляли воинов племени, рассказывая о деяниях их предков и возвеличивая непревзойденную славу прошлого народа: как мало отличаются от них некоторые новейшие историки! У сомалийцев были профессиональные поэты, которые ходили из деревни в деревню и пели песни, подобно средневековым миннезингерам и трубадурам. Лишь в исключительных случаях это были стихи о любви; обычно они посвящались физическому героизму, сражениям или отношениям родителей и детей. Здесь, из табличек с острова Пасхи, приводится плач отца, разлученного с дочерью из-за военных событий: