Постепенно эти родные источники вдохновения, казалось, иссякли, превратившись в привычные формы и стили, и японское искусство вновь обратилось за подпиткой к новым школам живописи, возникшим в Китае эпохи Возрождения Сун. Импульс к подражанию некоторое время был неконтролируемым; японские художники, никогда не видевшие Срединного царства, проводили свою жизнь в написании китайских иероглифов и сцен. Чо Дэнсу написал шестнадцать раканов (лоханов, архатов, буддийских святых), которые сейчас находятся в сокровищнице галереи Фрир в Вашингтоне; Шубун принял меры предосторожности: он родился и вырос в Китае, чтобы, приехав жить в Японию, писать китайские пейзажи по памяти, а также по воображению.
Именно в период второго китайского настроения в японской живописи появилась величайшая фигура во всем живописном искусстве Японии. Сэссю был дзэнским священником в Сококудзи, одной из нескольких художественных школ, основанных Ёсимицу, сёгуном Асикага. Еще в юности он поражал горожан своим мастерством рисования, и легенда, не зная, как выразить свое благоговение, рассказывала, что, когда его привязали к столбу за плохое поведение, он нарисовал пальцами ног таких реалистичных мышей, что они ожили и прокусили связывавшие его веревки.75 Жаждая узнать мастеров Китая эпохи Мин из первых рук, он заручился верительными грамотами от своего религиозного начальства, а также от сёгуна и отплыл за море. Он был разочарован, обнаружив, что китайская живопись находится в упадке, но утешил себя разнообразной жизнью и культурой великого королевства и вернулся в свою страну, наполненный и вдохновленный тысячей идей. Художники и вельможи Китая, гласит красивая история, сопровождали его на судне, которое должно было доставить его обратно в Японию, и осыпали его белой бумагой с просьбой нарисовать на ней несколько мазков, если не больше, и отправить их обратно; отсюда, согласно этой истории, его псевдоним Сэссиу, что означает "Корабль снега".76 Прибыв в Японию, он был принят как принц, и сёгун Ёсимаса предложил ему множество вознаграждений; но (если верить прочитанному) он отказался от этих милостей и удалился в свой сельский приход в Чошу. Теперь он создавал, как будто каждый из них был минутным пустяком, один шедевр за другим, пока почти каждый этап китайского пейзажа и жизни не обрел прочную форму под его кистью. Никогда еще Китай, да и Япония не видели картин, столь разнообразных по масштабу, столь энергичных по замыслу и исполнению, столь решительных по линии. В преклонном возрасте японские художники проложили путь к его двери и еще до смерти почитали его как величайшего художника. Сегодня картина Сэссю для японского коллекционера - то же, что Леонардо для европейца; а легенда, превращающая неосязаемые мнения в красивые сказки, рассказывает, как один обладатель Сэссю, оказавшись в огне, из которого невозможно было выбраться, рассек его тело мечом и погрузил в живот бесценный свиток, который позже был найден невредимым в его полусгоревшем трупе.77
Преобладание китайского влияния продолжалось среди многочисленных художников, которым покровительствовали феодалы сёгунатов Асикага и Токугава. Каждый баронский двор имел своего официального живописца, которому поручалось обучать сотни молодых художников, которые в любой момент могли быть привлечены к украшению дворца. На храмы теперь почти не обращали внимания, поскольку искусство становилось светским по мере роста богатства. В конце XV века Кано Масанобу основал в Киото под покровительством Асикага школу светских художников, известную под его именем и призванную поддерживать суровые классические и китайские традиции в японском искусстве. Его сын, Кано Мотонобу, достиг в этом направлении мастерства, уступающего лишь мастерству самого Сэссю. История, рассказанная о нем, прекрасно иллюстрирует концентрацию ума и цели, которая составляет большую часть гениальности. Получив заказ на серию картин с журавлями, Мотонобу обнаружил, что вечер за вечером ходит и ведет себя как журавль. Оказалось, что каждый вечер он подражал журавлю, которого планировал нарисовать на следующий день. Человек должен ложиться спать со своей целью, чтобы проснуться в славе. Внук Мотонобу, Кано Еитоку, хотя и был отпрыском рода Кано, под покровительством Хидэёси развил витиеватый стиль, совершенно не похожий на сдержанный классицизм его предков. Таню перенес резиденцию школы из Киото в Йедо, перешел на службу к Токугава и помог украсить мавзолей Иэясу в Никко. Постепенно, несмотря на все эти приспособления к духу времени, династия Кано исчерпала свой импульс, и Япония обратилась к другим мастерам за новым началом.