– Прожив с Пугачевой много лет, ты убедился, что эта женщина может принадлежать кому-то одному, тебе в частности, или чувствовал, что независимо от брачных уз она живет и поступает так, как хочет?
– Нет, думаю, в годы нашей совместной жизни она целиком посвятила себя мне, тому, чтобы я смог реализоваться и, возможно, воплотить какие-то ее неосуществленные мечты. Она, кстати, много таких неосуществленных замыслов реализует и в Кристине. Передает ее программам, ее образу то, что в силу обстоятельств когда-то не использовала сама.
Вся трагедия наших отношений с Аллой как раз в том, что я целиком и полностью завладел ее вниманием, и это многих вокруг не порадовало.
– Кристину тоже можно причислить к недовольным?
– Нет. Нас всегда считали дружным семейным кланом. Я и Кристину имею в виду, и Вовку Преснякова. Этакая мафия, в добром понимании слова. Близкие люди как раз радовались нашей сплоченности. Но, скажем так, внешняя среда, мягко говоря, сильно подгадила нашим отношениям.
– Ну да, многие считали, да и сейчас считают, наверное, что союз Пугачева – Киркоров был браком по расчету.
– Это нас как раз меньше всего волновало. Мы-то сами и все наши близкие отлично знали, как на самом деле все обстоит. По расчету можно прожить год-два, но не десять с лишним лет. Просто в целом копилась разная негативная информация о нас, и это угнетало.
– Все же это был равный брак или Пугачева являлась для тебя в большей степени мамой, чем женой?
– Любая жена для мужчины все равно в некоторой степени мать, а если еще и разница в возрасте присутствует… У нас же с Аллой еще и мистическое что-то вкралось, ведь мы венчались вскоре после смерти моей мамы. Алла – абсолютное воплощение любящей матери. Ее гениальность в том, что дома она максимально ретушировала свое величие, становясь трогательной и ранимой.
– Восприятие супруги как матери не развило в тебе некий инфантилизм?
– Никогда не был инфантильным мужчиной. Напротив, всегда был очень самостоятельным. Возможно, и это отрицательно сказалось на наших отношениях. Нужно было быть инфантильнее, тогда бы брак сохранился. Я настолько хотел доказать свою состоятельность по жизни, убедить всех, что достоин быть рядом с такой женщиной, как Пугачева, и тем, возможно, разрушил те хрупкие, чистые, нереальные отношения, которые у нас были.
– Пугачева – верная женщина?
– Конечно, верная. Для нее это принцип номер один. Она никогда не вступит в отношения с другим мужчиной, будучи в браке.
– А ты?
– И я верный. Я воспитан в семье, где это понятие культивировалось. Но к Пугачевой у меня с юности было настолько трепетное чувство, что и говорить не о чем. Я ее боготворил, хотя, возможно, ей это было и не нужно. Хотелось земного, а я все в космосе летал. Впрочем, давай не будем превращать разговор в исповедь по поводу наших отношений с Пугачевой, а то это начинает попахивать неким пиаром с моей стороны. Мне этого совсем не хочется.
Единственное, что добавлю, – любой женщине нужно внимание. Если она его чувствует, то никогда не уйдет. А когда она такого внимания лишается, то начинает смотреть в окно, и любой проходящий мимо странник, посмотревший в это окно, может завладеть ее вниманием.
– И такие странники тебя раздражают?
– Если сказать, что я равнодушно наблюдаю за личной жизнью Аллы, это будет нечестно. Конечно, я не устраиваю слежки, но, безусловно, ее частная жизнь, то, что с ней происходит, меня волнует. И равнодушно проходить…
– …мимо, например, Максима Галкина…
– Вот-вот, именно поэтому мне не хочется касаться этой темы. Все так упрощается. Да дело не в Галкине, Илье Резнике, Раймонде Паулсе, Майке Мироненко, Сергее Звереве. Всю жизнь вокруг Пугачевой роились умные, интересные, красивые, интеллигентные спутники. В одиночестве, без мужского внимания, она не пребывает. Поэтому вполне нормально, что сейчас рядом с ней Максим или Жванецкий, да разные люди, разные. Хорошо, что они заставляют ее улыбаться, смеяться, любое ее позитивное настроение для тех, кто ее любит, – счастье.
– Твой переезд в дом в Филипповском переулке – это стремление хоть как-то сократить увеличившуюся между вами дистанцию или здесь другой мотив?
– Для меня Алла – единственный друг в жизни. У меня других друзей нет. И то, как сложились обстоятельства с переездом, мне кажется нормальным. Давно хотел сменить квартиру на Земляном Валу, превратившуюся, в сущности, в склад музыкальных инструментов и моих концертных костюмов. В гардеробе или музее жить нельзя.