Когда путаница губ и языков исчезает, моя любимая улыбка запечатлевается в каждой складке ее прекрасных губ.
— Я чертовски скучал по тебе, — шепчу я ей на ухо.
Лили покрывает мою челюсть, щеки и нос поцелуями. — Я скучала по тебе.
Она делает шаг назад, и расстояние между нами кажется километрами.
— Как Калифорния, твои родители, что случилось в Viggle ? — спрашивает она, пытаясь собрать воедино последние несколько недель.
— Помедленнее, красотка. У нас есть время.
По крайней мере, я надеюсь, что да.
— Я возглавляю команду для приложения для публикации, которое ты вдохновила.
— То, которое могло бы предотвратить повторение чего-то вроде плагиата?
Волнение в ее голосе заставляет мое сердце расширяться в груди.
Может быть, она не полностью отказалась от писательства?
— Оно все еще находится на стадии тестирования, но я на это надеюсь. Я даже назвал его Лилиум.
— Ты назвал его в мою честь?
— Это справедливо, принцесса . Ты была моей музой.
Красный румянец покрывает бледную кожу ее щек, и я рад быть причиной того, что жизнь танцует на ее лице.
— Заходи, нам нужно о многом поговорить. — Она приветствует меня в своем таунхаусе, захватывающей дух демонстрации арок и камня, люстр и экстравагантной мебели. — Твоя команда будет базироваться в Калифорнии?
Она идет впереди меня, и, хотя я не вижу ее лица, мимолетную дрожь в ее голосе невозможно не заметить.
Я подумывал вернуться в Нью-Йорк. Не только для Лили, но и для того, чтобы быть здесь для моего брата и помогать с его новой семьей, точно так же, как он был рядом со мной всю мою жизнь.
Я хочу продолжать быть надежным человеком, которым я вырос этим летом, и быть рядом с людьми, которых я люблю.
— Это зависит от меня, — говорю я. — Я могу сделать свою базу где угодно. На самом деле, прежде чем я попал сюда, я осматривал соседнюю квартиру.
Мы проходим на кухню, и я устраиваюсь на табурете у обширного островка. Лили садится на сиденье рядом со мной, ее пальцы играют с браслетом, который я подарил ей на день рождения, рядом с почти порванными струнами того браслета, что был в Рио.
Она до сих пор их носит.
— Лука упомянул, что ты подумываешь вернуться в Нью-Йорк, но я не уверена, правда ли это, — говорит она.
— Четыре спальни, которые я видел на 72-й Восточной улице, 23, были довольно милыми. Возможно, мне будет трудно убедить меня вернуться в Калифорнию после того, как я увижу такое причудливое место. Я стараюсь говорить как можно небрежнее, не желая питать надежд; новости могут взволновать ее, но, может быть, и напугать.
— Что? Мы внутри дома 24 по 72-й Восточной улице.
— Да, я думаю, это могло бы сделать нас соседями.
Меня тут же охватывает паника. Возможно, я перегнул палку.
— Нико, мне… мне так жаль, — шепчет она. — Я люблю тебя и..
Слова, которые я ждал шесть долгих недель, чтобы услышать.
— Да? — Мое сердце дрожит.
— Я… черт . Я совсем не так это хотела сказать. У меня все расписано…
— Я тоже тебя люблю.
Я подхожу к ее креслу и беру ее руку в свою. Я покрываю каждый из ее пальцев поцелуями, ее запястье, нашу соответствующую татуировку и всю длину ее руки, пока ее губы и мои снова не станут одним целым.
Этот поцелуй кажется последним возвращением домой, знакомым и сладким.
Она отцепляется от меня и улыбается. Я стараюсь не разваливаться, но у меня это получается, как и всегда.
— Нико, я хочу сказать тебе, как я сожалею о том, как обошлась с тобой этим летом. Ты так вырос за последние несколько месяцев, а я осталась прежней.
— Эй, ты…
Ее руки сжимают мои.
— Пожалуйста, дай мне закончить. За последние шесть недель я много исцелялась и хочу поблагодарить тебя за то, что ты дал мне возможность это сделать. Я даже не осознавала, как сильно я убегала от этого лета — черт возьми, от большей части своей взрослой жизни. Я совершенно потеряла из виду, как справляться с вещами.
На мои плечи падает тяжесть, прижимая меня к комнате.
— Я понимаю, Лили. Честно говоря, поразмыслив некоторое время, я понял, что был настолько поглощен тем, что ты моя первая любовь, что на самом деле не слышал, о чем ты меня просила. Я хотел, чтобы мы работали, несмотря на все твои чувства, но это было нереально.
Ее нижняя губа дрожит между сцепленными зубами, и она смотрит на меня из-под ресниц. — Я ценю, что ты это сказал, но также было неправильно отрицать мои чувства к тебе. Я боялась , но возведение стен причинило тебе боль, и мне очень жаль.
Тепло разливается по моим венам, снимая напряжение в конечностях. Время в разлуке, очевидно, было чрезвычайно полезным для нее, если она смогла собрать воедино так много разрозненных частей себя. — Я не могу объяснить, как много значит слышать, что ты это говоришь.
— Я имею в виду каждое слово. Ты убеждал меня рискнуть этим летом, и это было лучшее, что со мной случалось. Я не хочу прожить свою жизнь, боясь любви или любви к тебе, даже если все идет не по одному из моих тщательно разработанных планов.
— Спасибо, Лили, честно.
Она подносит мою ладонь к своей челюсти и на несколько мгновений смыкает там свои губы.
— Есть еще кое-что, — говорит она.
— Да?
Я соскальзываю со своего места и встаю рядом с ней.
Лили раздвигает колени, позволяя мне сильнее прижаться к ней, а мои руки обвивают ее шею.
— Я нашла твои записи в своем дневнике. — Она делает паузу, улыбка расплывается по ее лицу. — Я читаю твои слова каждый день. Не рисковать ради нас и прожить жизнь без тебя не кажется безопаснее, это кажется неполным. Влюбиться в тебя было просто, и мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы признать это.
— Не извиняйся за то, что отняла свое время. Ты права, жизнь друг без друга была бы неполной. Вот почему я хочу проводить наши дни за завтраком на ужин. Я хочу спать в той же постели, под теми же простынями. Я хочу смотреть с тобой романтические комедии и держать тебя за руку, когда ты заставляешь себя смотреть со мной фильмы ужасов.
Наша хватка друг друга становится крепче, и я чувствую, как ее пульс бьется в тандеме с моим под ее ладонью. — Я хочу тебя, Лили. Я хочу звать тебя, целовать тебя, чувствовать тебя. Я хочу твоих ошибок и истин, и каждого твоего смеха. Я хочу тебя и всех твоих первенцев, но небольшая часть меня боится.
— Что? — Ее брови хмурятся от моих слов.
— Я боюсь, что если что-то снова станет трудным, ты отстранишься вместо того, чтобы потянуться ко мне. Я знаю, что не смогу решить все твои проблемы, но мне нужно знать, что ты не убежишь, когда дела пойдут плохо.
— Я закончила бегать, Нико, — говорит она. Наши глаза остаются закрытыми, до меня доходит вес ее слов. — Я не могу исправить то, как я справлялась с вещами в прошлом, но, двигаясь вперед, я знаю, что не хочу изолировать себя. Я хочу попробовать с тобой.
— Я хочу попробовать с тобой.