Тачанка встала. Придавливая левой ногой педаль, Сотник перекинул правую через лавку, повернулся и глянул на курсанта.
– Ага, – кивнул тот, хлопая себя ладонью по животу. – Еще пару кусманов хлеба с мясом умял. Сухой хлеб такой, грубый… Кумысом запил, и хорошо.
– И в брюхе не бурчит?
– Не-а. То есть все ж таки бурчит, вроде как непривычное что-то сожрал, но не очень сильно.
Игорь решил:
– Ладно, дайте и мне тогда.
Хорек вытащил из сумки еще один ломоть мяса, клубень, отломал от краюхи кусок и протянул Игорю. Тот положил снедь на деревянную полочку, прибитую к борту тачанки, отпустил педаль – они покатили дальше.
Управление у машины было примитивным. Некоторое время назад, остановившись, он осмотрел колеса, помял их и решил, что внутри нет воздуха – они целиком состояли из резины или, может, каучука. Вращаясь, при трении об асфальт шины громко шипели.
Игорь принялся есть. Мясо оказалось слабосоленым, а клубень действительно напоминал недоваренную картошку, хотя и повкуснее. Невзирая на сильный голод, Сотник отгрызал понемногу, тщательно пережевывал, глотал осторожно, прислушиваясь к ощущениям. Желудок воспринимал незнакомую пищу вроде как с удивлением, опасливо, но без паники.
– Слушай, капитан, – позвал сзади Багрянец. – Я вот спросить хочу – что это за клуб все же?
Сотник молчал. Павел подождал немного и добавил:
– Нет, ну, ёксель, едем же, а толком не знаем куда… То есть ты, может, и знаешь, а мы с Сурком нет.
– Я Хорек!
– Да помолчи ты. Пусть капитан ответит.
– Частный стрелковый клуб, – произнес Игорь ровным голосом, не оборачиваясь. – Большой, с мотелем, с рестораном, двумя тирами и открытым полигоном. Таким… с имитациями всякими.
– А ты его хозяин, значит?
Игорь снова надолго замолчал.
– Нет, – сказал он наконец. – Я был хозяином на пару с моим сослуживцем, Пашей Вольтовым. Когда уволились в запас, вернулись в Москву… Надо же было чем-то заниматься. Помыкались, а потом Паше пришло в голову организовать такой клуб. Он продал квартиру, я одолжил денег у своих. Родители мои и младшая сестра давно живут в Австралии, отец специалист по оптике, работает там в крупной фирме. Мы с Пашей через армейских знакомых вышли на одного генерала, он помог со всеми разрешениями. Ну и запустили дело.
Дорога плавно поворачивала, следуя изгибу долины. Дальнюю часть не было видно за рощей старых акаций, и Сотник на всякий случай взял лежащее под бортом электроружье, положил на колени. У него еще был заряженный пистолет-дробовик (расковыряв один патрон, Хорек обнаружил внутри крошечные шарики, кубики, острые спиральки из оплавленного металла, короткие штыри и кружки, похожие на шляпки от гвоздей, причем все это было смазано какой-то подозрительной, неприятно пахнущей густо-желтой дрянью – стараясь не касаться ее пальцами, мальчишка выбросил картечь за борт). Хорьку дали нож, а Багрянец вооружился двумя пистолетами, которые подвесил на самодельных ремешках, вырезанных из плаща мертвого чужака. Великан курсант попытался надеть что-то из их шмоток, но лишь порвал цветастую рубашку в геометрических узорах.
Перед въездом в низину Багрянец решил испробовать один пистолет и, никого не предупредив, стрельнул по вороне, сидящей в кроне молодого дубка у дороги. Пистолет бахнул на всю округу, плюнув языком пламени и дыма. Ворону унесло вместе с половиной кроны, Хорек восторженно заорал, а Сотник чуть не свалился с лавки и в энергичных выражениях сообщил боксеру все, что о нем думает.
– Ты про клуб свой начал, – напомнил Павел. – Что дальше-то было?
– Я все рассказал.
– Не-е, ёксель… Темнишь ты что-то! То говоришь – с другом им владеете, а до того, я же помню, сказал, что ты в клубе теперь не хозяин. А кто хозяин, если так?
– Ростислав, сын того генерала, который помог нам все устроить. Мы его сына взяли на работу, управляющим, в благодарность за помощь. И старшего бухгалтера нам генерал сосватал. А потом…
Он не хотел рассказывать, не хотел ворошить былое, но теперь уже не мог не вспомнить всё, что произошло тогда. Дела с клубом пошли на удивление хорошо. Случается иногда такое – полоса везения, фарт. Спустя полгода после открытия заведение работало вовсю. Москва – город большой, клиентов хватало. Пришлось расширить дело, соорудить мотель на десять номеров и ресторанный зал с кухней, потому что некоторые приезжали на несколько дней. Паша Вольтов купил дом в поселке неподалеку и собрался делать к нему пристройку. Игорь женился и переехал к своей Тоне, учительнице физкультуры из лицея, живущей в «двушке» со стареньким послеинфарктным отцом. У Сотника уже хватало денег на квартиру побольше, но он выжидал, чтобы купить именно то, что хочется и где хочется.
Появились постоянные клиенты, среди них даже иностранцы – вежливые улыбчивые китайцы, раз в пару месяцев прикатывающие в Москву по делам своей сибирской фирмы и неизменно заглядывающие в клуб, еще – бригада суровых дагестанцев, появляющаяся на двух черных микроавтобусах…
И тут Павел Вольтов обнаружил подставу. Генерал с сыном и бухгалтером использовали клуб как прикрытие для торговли оружием. Улыбчивые китайцы, скорее всего, были из какой-то сибирской триады (в тех местах китайцев с каждым годом становилось все больше), ну а дагестанцы, по всей видимости, возили стволы в Грузию с Абхазией – обеим воюющим сторонам. Само оружие генерал через подельников списывал с военных складов.
Паша не сразу поделился с партнером своим открытием, а вызвал на разговор Ростислава. Сказал управляющему, что тот уволен, и предложил в течение суток вывезти с тайного склада, организованного генеральским сыном в подвале под клубным рестораном, все хранящиеся там для продажи стволы и боезапас. После этого Паша позвонил Сотнику и все ему рассказал. Добавил, чтобы тот не волновался, что Вольтов эту проблему решит сам.
Вечером в дом Паши ворвался спецназ. В его кабинете нашли десять граммов героина, хотя Павел Вольтов отродясь не пил, не курил, а уж к наркотикам и вовсе не прикасался. На ночь его бросили в предвариловку, в одиночку… И наутро нашли повешенным на решетке, закрывающей крошечное окошко под потолком камеры. Откуда самоубийца взял веревку? Следствие мгновенно установило: сплел из собственной рубашки.
На следующее утро Игорю в клуб позвонили из следственного отдела и сообщили о кончине Павла. Сотник ни на секунду не поверил, что тот повесился сам – партнер был не такого склада человеком, самоубийство противоречило его натуре. Игорь достал из тайника трофейный «ТТ», который привез из Грузии, и рванул в Москву, чтобы поговорить по душам с Ростиславом и его папашей.
Когда его «патриот» вылетел с территории клуба, в него врезался большой грузовик. Джип перевернулся и свалился в кювет. Из грузовика выскочили два дагестанца, вооруженные молотком и ножом, полезли добить водителя, – тут-то Сотник и встретил их парой выстрелов.
Ранив одного и убив второго, он сел в их грузовик и поехал выполнять задуманное, но на дороге появился знакомый «мерс» генерала, сопровождаемый джипом с охраной. Следом катила полицейская машина и микроавтобус со спецназом. Охрана сразу открыла огонь, грузовику прострелили колеса, он встал…
Второе «самоубийство» привлекло бы слишком большое внимание, потому Игоря просто обвинили в убийстве. Он сознался – отпираться не было ни смысла, ни желания – и все рассказал про делишки генерала.
Вот только оружия в подвале ресторана не нашли.
Как и других свидетельств этих делишек – вообще никаких. Может, подмазанные следаки не слишком тщательно искали, а может, преступники и правда успели замести следы, да и какая разница?
А еще вдруг выяснилось, что клуб не принадлежит Сотнику, что после нескольких хитрых финтов ушами, провернутых управляющим совместно с главным бухгалтером, фирма стала собственностью Ростислава.
Сотника предупредили, что если он станет ерепениться, давать журналистам интервью и откровенничать с адвокатшей, то с его беременной, на пятом месяце, женой может случиться все, что угодно. И не просто может – обязательно случится.