Собрав волосы в хвост, Кирилл спрятал его под кепкой, которую повернул козырьком назад. Нацепил большие круглые очки в дешевой оправе, вышел и закрыл машину. Перекинув ремешок сумки через плечо, он вразвалочку прошествовал к южной проходной «РосТехноКонсалтинга», по дороге купил мороженое в ларьке. С мороженым, как он решил, вид у него будет свойский, вызывающий доверие.
Было тепло и тихо, солнце расплывалось в больших стеклянных дверях проходной. Негромко играло радио. Дежурная смена состояла из двоих в форме, с кобурами на ремнях, и молодого мужчины в гражданском костюме, сидевшего за компом возле массивного стального турникета. За турникетом начинался проход между тумбой и стеной, а дальше холл с диванчиками и пальмой в кадке. Поверх тумбы шло стекло, отгораживающее место, где находились охранники.
Кирилл отсалютовал им вафельным стаканчиком, очень надеясь, что выглядит естественно и, как бы это сказать… расслабляюще.
Один охранник вообще не обратил на него внимания – глядел в монитор под потолком, откуда доносился какой-то нестройный шум, – второй окинул взглядом с ног до головы. И нахмурился.
– Покажите удостоверение, – бросил молодой равнодушно.
Кирилл достал «корочку» из кармашка на груди, раскрыл и сунул в щель под стеклом.
Бронированное, похоже. Вообще, у них тут все продумано: проход за вертушкой узкий, в конце его торчит край выдвижной перегородки, наверняка на электроприводе. Нажал на кнопку – и защита выскочила из стены, перекрыв дорогу, и пока злоумышленник будет через нее перелазить, охранники его запросто положат.
– Виктор Мозговой… – негромко произнес мужчина в костюме, перевел взгляд на лицо Кира, сверяясь с фотографией, и защелкал по клавиатуре.
Кир дожевал мороженое. Поправил кепку. Мужчина удостоверился, что такой человек и правда значится в технической службе РТК в должности младшего наладчика, занес в компьютер данные о времени его прихода на службу и сунул удостоверение обратно.
– Проходите.
– Ага, – кивнул младший наладчик Виктор Мозговой и положил руку на тихо клацнувший турникет.
Толкнув стальную дугу, он шагнул в проход, и тут один из охранников сказал с легким белорусским акцентом:
– Что-то я раньше тебя не видел, хлопец.
Кир с легкой полуулыбкой пожал плечами и бросил развязно, надеясь, что взял верный тон:
– Ну, батя, я тебя тоже раньше не видел.
Охранник навалился локтями на тумбу, и Кирилл, с трудом преодолев желание рвануть вперед, приостановился.
– Я тут сутки через трое по жизни дежурю, – заявил «белорус». – А ты…
– А я, – Кирилл повернулся к нему, – центральной проходной по жизни пользуюсь. Той, что с проспекта Новой России ведет. Это уважительная причина, почему ты меня не видел?
Охранник окинул его взглядом с ног до головы.
– А чего ж сегодня здесь пошел?
Кирилл пожал плечами.
– По другой улице на работу приехал, ну и здесь ближе оказалось.
– А-а, – неопределенно протянул «белорус». – Ну, ясно.
Он распрямил спину, и Кир пошел дальше, про себя переведя дух, но охранник добавил:
– А чего так поздно на работу являешься? Вторая смена уже час как началась. Да и не положено так вообще-то, через разные проходные, мы ж учет ведем. Петрович, а ну-ка передай им, что данный гражданин сегодня через нас заявился, да с опозданием. Или нет, погоди, я сам звякну, там же Миша сегодня дежурит, он…
Говоря это, охранник неторопливо зашагал к лежащему на другом конце тумбы радиотелефону, и каждый его шаг приближал операцию к провалу, а Кирилла Мерсера – лучше не думать к чему… «Белорус» взял трубку, прижал к уху, проверяя, есть ли сигнал, и, близоруко щурясь, стал тыкать пальцем в кнопки. Кирилл остановился в конце прохода. Бежать не имело смысла – куда бежать? Его станут искать по всему РТК и обязательно найдут. Но и назад нельзя, пока он дойдет до турникета, охранник успеет заговорить в трубку… Вот он уже и заговорил.
– Мишка! – крикнул «белорус». – Слышишь, Витя беспокоит! Тут у нас хлопец один…
Второй охранник, все это время не отрывающий взгляда от монитора под потолком, заорал:
– Гол!!!
Льющийся от монитора шум плеснулся, и стало понятно, что это приглушенный рев трибун.
– Кому?! – взревел «белорус», бросаясь к нему с трубкой, прижатой к уху.
– «Нашим»!
– А-а-а!
Тут ему из трубки наверное что-то сказали, что-то неласковое, потому что «белорус» прохрипел:
– Звиняй, Миша, это я не тебе! Все, отбой!
Кирилл, покрывшийся потом от макушки до пяток, зашагал дальше. Вот уже тумба позади, и холл, и диванчик, где сидят двое серьезных мужчин в костюмах, положив на низкий столик кожаные «дипломаты»… он толкнул стеклянную дверь, ведущую на территорию РТК, а позади «белорус» со вторым охранником выражали свое авторитетное мнение насчет того, что «наши» нынче уже не те…
А Кирилл был уже во дворе – и закрывшаяся дверь отсекла его от разговора охранников, от холла, турникета с бронированным стеклом, в общем, от первого серьезного препятствия в этой операции.
Таких препятствий оставалось еще четыре: вскрыть другую дверь, скачать необходимые Артемию Лазаревичу данные, закинуть его программу на лабораторные компьютеры и покинуть территорию, не подняв тревоги.
Двор РТК был затейливый, с садиком, аллейками, фонтаном, мостками через канал с весело журчащей водой. Ясное дело, старшему и младшему научному персоналу, создающему на благо страны и ее хозяев нанороботов, трансгенные продукты и новейшие типы вооружений, надо хорошо отдыхать в обеденный перерыв.
Он как раз начался: по аллейкам прогуливались люди в костюмах с галстуками, белых халатах или синих комбезах, сидели на скамеечках, глядели с мостков в воды канала и чинно беседовали.
Собственно, именно на обеденный перерыв Кирилл и рассчитывал. А еще на то, что называют человеческим фактором. Ведь это был именно государственный научный центр, а что такое государство? Известное дело: разгильдяйство, лень, халатность, в общем, он самый и есть – человеческий фактор. Именно из-за него иногда тонут ядерные подлодки и накрываются свинцовым тазом саркофага атомные электростанции.
Именно человеческий фактор помог Киру попасть в одно из зданий за каналом, миновать два подземных этажа, пройти три коридора, лестницу – и очутиться перед запертой металлической дверью с табличкой:
Над ней была еще одна, световая, с красными буквами: «НЕ ВХОДИТЬ! ИДЕТ ЭКСПЕРИМЕНТ!», сейчас погашенная.
Вверху остался шум голосов и сияние панелей дневного света, под лестницей было тихо, горела тусклая лампочка в металлической оплетке. На стене возле двери поблескивала небольшая панель с прорезью. Без единой кнопки, зато с четырьмя винтиками по углам, спрятанными под железными колпачками.
Сердце стучало быстро и звонко, будто стальным молоточком по стальной пластине: так-так! так-так! так-так!
Из сумки он достал универсальную отвертку. Снял колпачки с винтов, вытащил сами винты, потом осторожно отсоединил панель от стены. Положил на пол. Обнажились внутренности: микросхема возле щели приемника, куда надо вставлять электронный пропуск, аккуратно припаянные тонкие проводки, и один, потолще, уходящий в стену. Такими обычно соединяются компы в локалке.
Кирилл хорошо знал структуру команд идентификации пропуска, его форм-фактор и способ хранения информации. Во всяком случае, достаточно, чтобы перехватывать запросы к карточке и отправлять свои «правдивые» данные. Убрав отвертку в сумку, Кир достал лэптоп, с начала поездки пребывающий в спящем режиме, раскрыл и сунул в USB-порт штекер с проводом двухметровой длины, на другом конце которого сверкнули оголенные жилки. Он положил лэптоп на пол рядом с сумкой, вытащил пинцет со скальпелем. Ухватив провод возле приемника электронного пропуска, надрезал изоляцию и подсоединился к нему.
Опустившись на корточки над лэптопом, включил программу, которую писал около месяца, – она должна была сымитировать «правильный» пропуск, вставленный в щель приемника.