Ее прервал далекий крик – кто-то просил о помощи. Визгливо залаяла собака. Игорь на четвереньках добрался до прорехи в том месте, где передняя стенка смыкалась с потолком. От удара клепаный металл порвался, как бумага, переднюю часть машины выгнуло, трещина бежала по стенам и полу. На потолке она расширялась, и Сотник выставил наружу голову. Огляделся, согнул рваный железный край и полез.
Автозак лежал возле перекрестка. В доме неподалеку находился продуктовый магазин с двумя стеклянными витринами: одна глядела на улицу, другая на перекресток. Машина сломала угловую колонну между ними, острый бетонный угол пробил кузов.
В паре метров над асфальтом висела светящаяся изумрудом овальная воронка, а вокруг громоздились подтянутые потоком воздуха сучья, урны, скамейки и несколько машин. Повсюду валялись клочья бумаги, осколки, разорванный пакет, из которого высыпались мандарины, ярко пламеневшие на сером асфальте.
Борт кузова поскрипывал и прогибался под ногами Игоря. Он перешагнул с него на широкую боковину кабины. Вовремя эта штука над перекрестком утихла – еще немного, и автозак врезался бы в груду под ней. Судя по всему, часть людей, находившихся здесь, засосало туда, остальные разбежались. В окнах показывались лица, навзрыд плакал ребенок, где-то неподалеку стонали.
В голове не было ни единой мысли. Даже удивления почти не было – мозг словно завис, работала только часть, ответственная за простейшие движения. Не думая ни о чем постороннем, не пытаясь понять, что это за аномалия висит над асфальтом, куда подевались затянутые внутрь нее предметы и люди, что вообще происходит этим жарким летним днем в Москве, Игорь присел на корточки над дверцей, из-под которой доносились стоны, широко расставив ноги, ухватился за ручку…
И, краем глаза заметив нечто очень странное вверху, поднял голову.
Небо было светло-зеленым, с изумрудным отливом, а еще оно как-то… закруглилось, что ли? Будто весь город накрыл громадный купол из дымчатого салатного стекла. Под ним плыли облака, обычные летние облака, похожие на пышные комья сахарной ваты. Солнце из-за купола светило чуть менее ярко, но было тепло… хотя уже не так жарко, как еще совсем недавно – возможно, купол задерживал часть солнечных лучей.
От изумрудного овала над перекрестком вверх ударила зеленая молния – длинный ветвящийся зигзаг впился в купол и распался на сотню молний поменьше, которые дождем просыпались обратно и растаяли в воздухе, не достигнув крыш.
Внизу снова застонали, и Сотник перевел взгляд на дверь. Бронированное стекло от удара не разбилось. Оно было хорошо затонировано – не разобрать, что внутри.
А вот они меня видят, подумал он, снова взялся за ручку и попробовал открыть дверцу. Ничего не вышло – что-то там заклинило или конвоиры заперлись. Он поднатужился, рванул и отшатнулся, когда дверца распахнулась.
В грудь уперся ствол «калашникова», который держал здоровенный парняга с выпученными покрасневшими глазами.
– Попался, сука?!
С рассеченной губы текла кровь, крупное грубое лицо перекосило – левая скула вспухла после удара обо что-то твердое.
– Ты устроил?!
– Что? – не понял Сотник.
– Назад! Медленно! – Конвоир полез наружу. – Сбежать решил?! Не шевелись, тварь!
Игорь отодвинулся на край кабины, и парень выбрался наверх. В распахнутой дверце было видно, что водитель неподвижно висит на ремне, а второй конвоир провалился в пространство между сиденьями. Он ворочался там и стонал, держась за грудь.
– Степа, как ты? – окликнул первый, сверля Игоря взглядом.
– В грудину мне так шибануло! – донеслось из кабины слабо.
– Ребра сломал?
– Вроде нет.
– Тогда вылазь. А Петр?
– Слушай, по-моему… – показалась рука, затем нервное худое лицо. – По-моему, помер он. Башкой сильно ударился… И кровь с виска течет. Боря, это что, побег? То есть эта… попытка побега? Это ж убийца, ему пятнадцать лет дали, он на все способен!
– Ну, тварь поганая! – снова вызверился Боря и стволом автомата врезал Сотнику в скулу.
Игорь упал на спину, конвоиры встали над ним. У одного в руках был «калаш», у другого ПМ.
– Совсем свихнулись с перепугу? – Он сел, отирая кровь рукавом. – Думаете, я это устроил?
– Не ты, так сообщники твои!
– И это? – Он показал на светящуюся воронку над перекрестком.
Степа оглянулся первым, и когда повернулся обратно, лицо его дергалось, а глаза округлились.
– Что… что это? – пробормотал он, облизывая сухие губы. – Что там висит?
Боря молчал, разинув рот, пялился на воронку. Зеленого неба пока никто из них не заметил.
Глаза Степы вдруг стали совсем дикими, он присел, подняв пистолет.