Аналогичными были взгляды самого кайзера. Он утверждал:
«Глава вторая Великого переселения народов закончена. Наступает глава третья, в которой германские народы будут сражаться против русских и галлов. Никакая будущая конференция не сможет ослабить значения этого факта, ибо это не вопрос высокой политики, а вопрос выживания расы».
Были популярны книги германского идеолога Бернгарди, поучавшего:
«Мы организуем великое насильственное выселение низших народов».
Ему вторил другой официальный идеолог, Рорбах:
«Русское колоссальное государство со 170 миллионами населения должно вообще подвергнуться разделу в интересах европейской безопасности».
Причем подобные идеи в полной мере разделялись германской социал-демократией. Ее лидеры А. Бебель и В. Либкнехт выступали за то, чтобы «встать на защиту европейской цивилизации от разложения ее примитивной Россией».
К германским проектам добавились мечты союзницы-Турции. Лидеры правящей партии «Иттихад» вынашивали планы создания «Великого Турана» — который включал бы Крым, Кавказ, Поволжье, Среднюю Азию — при содействии немцев это казалось реальным [67]. А Германия разыгравшимся фантазиям младотурецких идеологов не препятствовала. Напротив, поощряла их. Пусть мечтают. Главное, чтобы дивизии формировали и солдат обучали. А потом все, что они сумеют завоевать, все равно попадет под контроль немецких фирм, банков, политиков.
Конечно, к столь сильным пороховым запахам не могли оставаться безучастными те, в чью сторону они распространялись. Франция в 1913 г. приняла закон о переходе армии с двухлетнего на трехлетний срок службы — это позволяло к 1916 г. увеличить состав вооруженных сил в 1,5 раза. Россия в 1912 г. приняла судостроительную программу, а в марте 1914 г. программу перевооружения армии. Завершение обеих программ было рассчитано к 1917 г. Но немцы не намеревались дожидаться этого срока. В 1912–13 гг. донесения русских военных агентов в Германии и Швейцарии Базарова и Гурко сходились на том, что война начнется в 1914 г., и начнется со стороны Германии. Гурко сообщал:
«Насколько я лично убежден в том, что Германия не допустит войны до начала 1914 г., настолько же я сомневаюсь в том, чтобы 1914 год прошел без войны».
И к подобным выводам были все основания. Германия пересмотрела сроки своих военных программ — сперва они рассчитывались до 1916 г., теперь было решено завершить их к весне 1914 г. Мольтке писал, что «после 1917 г. мощь России окажется неодолимой», она будет «доминирующей силой в Европе». Австрийский посол в США впоследствии также проговорился:
«Русских надо было опередить» [68].
В мае 1914 г. в Карлсбаде состоялось совещание между начальниками генштабов Германии и Австро-Венгрии. На нем окончательно согласовывались военные планы. А насчет сроков войны Мольтке заявил своему австрийскому коллеге Конраду фон Гетцендорфу:
«Всякое промедление ослабляет шансы на успех».
Но вообще глыба истории чем-то напоминает айсберг. Небольшая часть сверкает на поверхности, а основная масса скрыта в глубинах вод. Например, о подготовке к войне немцев, австрийцев, турок, французов, русских написано довольно много. И очень трудно найти материалы о том, что к предстоящей схватке готовились не только они. Готовилась и Америка. Несмотря на то, что вступать в войну на первом этапе вовсе не собиралась. Однако речь шла о других формах подготовки — дипломатических и финансовых. До начала XX в. США традиционно придерживались политики изоляционизма. Отстаивали свои интересы на Американском континенте и в прилегающих регионах, принципиально отказываясь от вмешательства в европейские дела. Теперь этот принцип был нарушен. Сам президент, как ранее было принято в США, еще не покидал своей страны. Другое дело — его теневой советник полковник Хаус. Перед войной он несколько раз посетил Европу, встречался с Вильгельмом II, завел дружеские связи в высших кругах Австро-Венгрии. Британские и французские политики не считали предосудительным обсуждать с ним самые сокровенные секреты своих государств, министр иностранных дел Англии Грей даже установил персональный шифр для связи с Хаусом. Ведь этим человеком фактически определялась политика США.
И, напомним, за ним стояли крупнейшие банковские корпорации. Современные западные исследователи прямо указывают, что Хаус сделал Вильсона «марионеткой Ротшильдов» [69]. Поэтому вряд ли стоит удивляться его успехам в европейской дипломатии. А одновременно Хаус предпринимал колоссальные усилия по реорганизации банковской системы США. Америка после своей гражданской войны развивалась семимильными шагами, но при этом стала крупнейшим в мире должником. Ее внешний долг составлял 3 млрд долларов (напомню, тогдашних — курс доллара был примерно в 20 раз выше нынешнего). Свободных капиталов постоянно не хватало, и действовал особый закон, запрещавший вывоз американских капиталов за рубеж, пусть их вкладывают на родине.
Теперь возникали другие требования. И с 1912 г. велась подготовка к созданию Федеральной Резервной Системы (ФРС). А в конце 1913 г. Вильсону и Хаусу удалось провести соответствующий закон через конгресс. ФРС представляет собой довольно оригинальную структуру, «кольцо» из ряда крупнейших американских банков. По своим функциям она соответствует нашему Центробанку, имеет право печатать доллары. Но является не государственным органом, а системой частных компаний. И в своих решениях не зависит от правительства. Напротив, как нетрудно понять, при такой специфике руководство Федеральной Резервной Системы получило возможность определять финансовую (а значит, косвенно, и внешнюю, и внутреннюю) политику правительства.
И не лишне отметить, что на пост вице-президента ФРС знакомый нам Яков Шифф протолкнул своего родственника и компаньона Пола Варбурга. Протолкнул, надо думать, не без помощи Хауса (хотя бы потому, что Пол Варбург все еще оставался гражданином не США, а Германии — но эта «мелочь» выяснилась лишь в 1918 г.). А глава клана Варбургов, Макс, направил еще одного брата, Фрица, в Стокгольм [70]. В центр будущих денежных «отмывок». Таким образом, семейка Варбургов распределилась очень удачно. Старший брат в Германии, работает со спецслужбами, один в Швеции и двое в США, все «при деле»…
В преддверии войны создание ФРС сулило банкирам грандиозные выгоды от ожидаемых заказов. Отменялся и запрет на вывоз капиталов. Америка-должник заранее готовилась стать заимодавцем. Заранее знала, что противоборствующие стороны увязнут, будут разоряться, нуждаться в деньгах, вот тут-то их можно будет ловить на крючок. Хотя сами потенциальные участники затяжной войны не предполагали! Если бы предполагали, то, может, призадумались бы. Нет, ее видели скоротечной. И немцы, и австрийца, и французы, и русские заготовили боеприпасов только на одну кампанию. В Германии верили в «войну до осеннего листопада», существовало и выражение «frischfrolich Krieg» — «освежающая веселая война». По плану Шлиффена предполагалось сосредоточить огромный перевес против Франции, раздавить ее молниеносным ударом, а потом быстро перебросить силы против России, навалиться на нее вместе с австрийцами и турками. Неужели выдержит? В скоротечную победную войну верили и французы. Опрокинуть неприятеля дружным встречным ударом, прорваться за Рейн, а с востока покатится русский «паровой каток». Неужели немцы удержатся?… Как видим, за океаном ход грядущих событий оценивали более точно.
Повод к началу всеобщей драки проще всего было найти на Балканах. После войн и переделов территорий здесь все государства остались недовольными, все имели зуб на соседей. Множились экстремистские организации — «Черная рука», «Млада Босна», «Народна одбрана» и др. Еще в 1913 г., когда германский канцлер Бетман-Гольвег представил кайзеру доклад о балканской ситуации, Вильгельм II на полях написал, что требуется хорошая провокация, дабы иметь возможность нанести удар.
«При нашей более или менее ловкой дипломатии и ловко направляемой прессе таковую ( провокацию) можно сконструировать… и ее надо постоянно иметь под рукой».
69
Spence Richard B., Trust no one the secret world of Sidney Reilly, Feral House, Los Angeles.