Утром субботы, явившемся миру двадцать девятого августа, я проснулась ни свет ни заря — аж в шесть утра. Поймав недоуменный взгляд Рюзаки, я почесала затылок и глубокомысленно изрекла:
— «Гроза уже близко».
L никак не прореагировал на цитату Брэдбэри и вернулся к поимке какого-то преступника посредством взлома баз полиции, а я пошуршала в душ. Воды бояться я за это время и впрямь перестала: плавала уже уверенно, не делая попыток покормить рыбок своими бренными останками на дне речном, и вообще уверенно держалась на воде, даже заплывала к линии, по которой должны были бы проходить буйки, будь мы на пляже. Рассказ же был почти дописан, и я, приготовив моим анимехам завтрак в виде торта, ясен фиг шоколадного, уселась его дописывать. Я не знала, как закончить повествование — уж больно тяжело было писать о том, что они ушли, но и врать не хотелось. А потому, прописав сцену разговора с моим родичем в больнице, я написала, что впереди у нас было туманное будущее, которое зависело только от нас самих, потому как даже шинигами не властны над людскими судьбами, и если бороться до конца и не сдаваться, есть шанс победить. Я надеялась на это, но, если честно, не очень-то верила. Хотелось выть и лезть на стенки, но я решила отложить занятия альпинизмом «на потом» и не сходить с ума в присутствии друзей. О да, самых настоящих друзей…
Помыкавшись немного, я подумала о том, что скоро приедут предки, и парням придется переезжать, а этого я бы уже не перенесла, и лучше уж сразу обрубить все концы, чем тянуть до последнего, вытягивая при этом из себя все жилы и нервы. Тяжко вздохнув, я прошлепала в спальню и сказала Рюзаки, что хочу пройтись по городу, причем одна. Он кивнул, и я, прихватив незаметно купальник, висевший в ванной на веревочке, утекла на речку. Всю дорогу я думала о моих глюказоидах. Об L, который последнее время был совсем другим, вернее, он был все тем же, но наконец-то начал показывать хоть часть своих эмоций. О Михаэле, который наконец подуспокоился и перестал впадать в истерику без повода — он в нее впадал исключительно «по делу». О Найте, который стал мне как младший брат, о котором я не мечтала, и который оказался просто чудом понимания и доброты. О Бейонде, который о Юле заботился больше, чем о самом себе, понимал ее, принимал такой, какая она есть и, не прикладывая особых усилий, делал счастливой, и с которым я крепко сдружилась, считая своим верным собратом по оружию. И о Майле, который был мне дороже всего на свете, который понимал меня без слов и намеков, который дарил мне теплые объятия, покой и уверенность в себе, но который меня ни разу не поцеловал, за что я была ему безумно благодарна… Я не хотела отпускать их, не хотела их терять, но не могла ничего поделать — они должны были уйти до того, как шинигами скажут, что время вышло и срок их пребывания в этом мире истек, и лишат их возможности попасть в «мир вечного счастья». Они заслужили его. И я не могу их его лишить…
Подойдя к реке, я не испытала ни страха, ни ужаса, ни даже неприязни. Мне просто было грустно от того, что сегодня я выполню задание Киры. Раздевшись, я зашла в воду и поплыла. Нет, ясное дело, реку я переплыть не смогла бы, потому как плавала пока не слишком хорошо, но за «линию буйков», де-факто здесь не существовавшую, я таки заплыла. А еще я рассчитала, на какое расстояние мне надо заплыть, чтобы, вернувшись на берег, преодолеть то самое расстояние от одного берега озера, в котором чуть не откинула коньки Грелля, до другого и обратно. Борясь с водной стихией, но отнюдь не со своим страхом, который и правда исчез, я вернулась на берег и уселась на траву. Хотелось разреветься, но я не стала этого делать — на фига землю неплодородной влагой орошать? Но и домой меня не тянуло, а потому я решила еще немного побултыхаться. «Немного» растянулось аж на два часа, и когда я вылезла из воды в очередной раз, нехило так прифигела, глянув на часы и врубившись, что мои анимульки остались без обеда. Быстро собравшись, я помчала домой, где была встречена метавшимся по хате, как тигр в клетке, Мэлло. Я вам говорила, что он похож на представителя семейства кошачих? Я была права…
— Ты где была?! — возопил он, стоило лишь мне заплыть в акваторию собственной хаты.
— Эмм… — да, я снова многословна, как Брут перед убийством Цезаря…
— Она ходила на реку, я же говорил, — выдал тайну Мадридского двора сидевший на койке моих предков и резавшийся в приставку, задымляя спальню табачным дымом, Майл. Блин, как он узнал?
— Откуда ты… — начала тупить я, но была перебита Ривером, активно собиравшим перед Дживасом монумент из доминошек:
— Ты дописала рассказ. Я видел. Значит, ты решила доказать себе, что не боишься воды.
— Ну, в целом, да, — тяжко вздохнула я и уселась на кровать рядом с Майлом. Он меня осторожно обнял, а Михаэль грустно и как-то до безобразия тихо спросил:
— Значит, все?
Повисла тишина. В дверном проеме появился Рюзаки и первым ее нарушил:
— Это правильное решение. Так мы все попадем в мир «вечного счастья». Ты боролась до конца, и ты победила в схватке. Но… «Время уходить», Маша.
Слова Рэя Брэдбэри больно резанули по сердцу и на глазах выступили слезы, но я их нещадно подавила. Не стоит портить им настроение… Оно и так на отметке: «А не пойти ли повеситься, а лучше повесить того, кто мне в первом классе в ухо жеваной бумагой плюнул?»
— Значит, я позвоню Кате и договорюсь. У них по воскресеньям встречи. Надеюсь, она нас примет.
— Ты молодец, — улыбнулся Майл, и я кивнула, выдавив слабое подобие улыбки, больше напоминавшее спазм Ривера, когда он впервые улыбнулся мне…
— Не расстраивайся, ведь они попадут в хороший мир, — попытался взбодрить меня этот самый Ривер. — Они будут вечно счастливы. А я буду раскрывать преступления, как и мечтал в детстве.
— Не о том ты мечтал, — пробормотала я, и Найт нахмурился, но я тут же взяла себя в руки, поняв, что им тоже нелегко дается весь этот фарс под названием «Все будет хорошо», после чего, хлопнув ладонями по коленям, встала и набрала номер Катерины.
— Алло? — удивленно вопросила она в динамик. Не удивляйся, обстоятельства так сложились…
— Привет, Кать, — бодро возвестила я. — Слушай, я тут подумала, можно я у тебя выступлю, а? Пожалуйста.
— Ты решила вступить в наш клуб? — ошалело вопросила Катюха. Я так и вижу ее полные немого афига глаза, словно она увидела, как марсиане на ее заднем дворе в волейбол Чернушками гигантских размеров играют…
— Типа того, — усмехнулась я. — Хочу разок попробовать выступить: если понравится, обязательно вступлю, — заявила я, подумав, что в жизни мне это не понравится, особенно учитывая, к чему это приведет.
— Здорово! — обрадовалась Катя. — Тогда завтра в пять вечера приходи в универ: мы там собираемся, на крыльце. А потом пойдем в клуб «7 дней», он принадлежит отцу Алисы Северовой, она в нашем клубе с самого основания, у нее и собираемся.
— Лады, — кивнула я. — В пять у универа.
— А Юля придет? — перебила меня Катя. Эх, ну кто о чем.
— Не знаю, — честно ответила я, — но спрошу.
— Лады! — просияла она, и я нажала на отбой, бросив: — Тогда до встречи.
Н-да, что ж, пора готовить прощальный ужин! Я обернулась к гениям и спросила:
— Кто что хочет? Заказывайте.
— Айнтопф, — выдал Кэль, — и шоколадный пудинг.
Кто бы сомневался…
— А мне тот салатик, — несколько смущенно заявил Ниар. Кажись, он как обычно не хочет меня напрягать. Ути, моя лапочка…
— Найт, я весь оставшийся день буду готовить праздничный ужин, — фыркнула я. — Давай уж, заказывай нормально.
— Тогда салат и борщ. Люблю его в твоем исполнении, — усмехнулся Ривер, ехидно на меня глядя.
— Найт, ты капустный монстр, — фыркнула я, отлично зная причину его прошения о борще.
— Есть немного, — даже не стал отбрыкиваться этот гаврик.
— Мне пирожки, — вклинился L, — в виде рулетиков со сладкой начинкой из сахара и маргарина. И ватрушки.