— Плутарха-то к чему цитировать? — хмыкнул Граф. — Подумай хорошенько: это моя последняя цена. Либо остается тот полосатый рыжик, либо никто.
— Нет, — холодно, но твердо ответила я, а сердце сжалось от боли. Я сама его отпускаю. Нет, отталкиваю, убиваю… Но я не могу поступить иначе, не могу стать предателем!
— Поддерживаю, — раздался родной голос от дверей. — На чужом несчастье счастья не построишь, как здесь говорят. Я против такой сделки.
— Майл! — воскликнула я и вскочила. Хотелось кинуться к нему и долго-долго говорить «спасибо», потому что я знала: ему так же больно, как и мне, а может, и еще больнее, но он понимает меня и не злится. Поддерживает, потому что это и его принцип — «не предавать ни при каких обстоятельствах».
— Ой, ну вы смешные! — вдруг рассмеялся Граф, обмахиваясь ладонями. — Вы что, поверили, что я бы его оставил? Да нет, конечно! Это была шутка! Шут-ка! Я не оставлю никого из них, потому как мне наследнички от мертвецов ни к чему. Да и потом, ну что это за радость видеть рядом с собой унылую пофигистичную харю давно помершего героя аниме? Нет, дорогуша. Они все уйдут в мир Мейфу, как было запланировано изначально. Книга Судеб пишет на несколько страниц вперед, и я всегда знаю, что последует дальше. И лишь когда перед человеком выбор ставит сама Судьба и мы, шинигами, Книга оставляет судьбу непрописанной. Все пойдет, как я задумал, а посему аривидерчи. Au revoir, ma chè re, не поминай лихом. И помни, я не люблю слабаков!
С этими словами Граф помахал мне ручкой и исчез. Я замерла, сжимая в ладони ледяной кусок металла, и до крови закусила губу.
— Ты сделала, что могла, — грустно пробормотала Юля. — Прости, кто же знал, что он такая…
— Скотина! — зло выплюнула я, и закрыла лицо руками, уронив на пол пластину.
— Не нужно, — раздался голос Дживаса рядом с моим ухом, и нежные руки, такие теплые, такие родные, бережно обняли меня, прижимая к крепкой груди. Еще живой, мерно вздымающейся в такт глубокому дыханию, дарующей тепло и биение сердца, учащенное, но такое родное…
— Прости, — прошептала я.
— Не извиняйся, — улыбнулся Майл. — Ты правильно сделала, что не приняла его предложение, не важно, всерьез он его сделал или в шутку.
Я кивнула и прижалась к геймеру, а Юля встала и подошла к Бейонду. Краем глаза я видела, как он обнял ее, и услышала слова: «Она сделала, что могла. Последний шанс не оправдался. Прости». Юля всхлипнула и крепко обняла своего маньяка, а я изо всех сил прижалась к Майлу и закрыла глаза. Секунды или часы, вечность или краткий миг? Время не имеет значения, когда ты счастлив, и пролетает незаметно, но боль превращает его в бесконечную пытку. Не знаю, сколько мы так просидели, но я наконец нашла в себе силы отстраниться от Майла. Я приняла решение уже давно и, несмотря ни на что, обязана его выполнить.
— Идемте, — спокойным, ровным голосом сказала я, глянув на часы. — Времени мало.
Глаза мои были абсолютно сухими, мы с Майлом встали и пошли на кухню. Юля с Бейондом остались в комнате, и я поняла, что они прощаются. Я же зашла на кухню и подошла к L. Он сразу поднялся и сказал:
— Мы все слышали. Ты молодец.
Я кивнула и крепко обняла мою глючную панду. Он вздрогнул, а затем как-то робко и неумело обнял меня в ответ.
— Спасибо за все, L, — прошептала я.
— Тебе спасибо, — улыбнулся он, и я, отлепившись от него, подошла к Кэлю.
— Михаэль… ты был прав: я глупая. Но знаешь, ты заблуждался в другом: я никогда не притворялась идиоткой, просто говорила то, что думала, то, что хотелось сказать, потому я ею являлась.
— Да нет, ты в это веришь, а потому ты глупая, — хмыкнул Мэлло. — Но ты не идиотка, это факт, лично мной установленный и проверенный. Иди сюда, сестренка.
Мафиози крепко обнял меня, так, что кости затрещали, и чмокнул в макушку, а затем отпустил, потрепал по волосам и сказал:
— Спасибо. Я тебя не забуду.
— А я тебя, — улыбнулась я и подошла к притихшему Ниару.
— Найт… Спасибо за все, — пробормотала я, а Ривер встал и протянул мне какой-то лист бумаги.
— Это дарственная, — тихо сказал он. — Мой гонорар переведен на тебя, равно как и право публикации моего второго романа от моего имени, — мне была протянута вторая бумага. — Я хочу, чтобы ты его опубликовала. Сделаешь? Я уже договорился с издательством. Осталось лишь обговорить мелкие подробности. Прочитай и опубликуй, ладно?
— Конечно, — кивнула я и, положив бумаги на стол, грустно посмотрела на Ниара. — Можно тебя обнять?
— Конечно, — немного смущенно ответил он и очень осторожно, словно боясь причинить мне боль, обнял. Робко, неумело и как-то обреченно. Он уткнулся носом мне в плечо и шумно выдохнул, а затем прошептал: — Прости меня, ладно?
— За что? — возмутилась я, а Найт лишь покачал головой и повторил.
— Просто прости.
— Ну… Прощаю, — пробормотала я, и он, кивнув, крепко прижал меня к себе, а затем отпустил и, посмотрев прямо в глаза, сказал:
— Я попытаюсь начать все с начала и наладить контакт хоть с кем-то.
— Так держать, Найт! — обрадовалась я, и он грустно кивнул в ответ.
Я решила попрощаться с Кирой, запертым в моей комнате и пристегнутым за лодыжку к моему дивану с застегнутыми за спиной руками, и вошла в свою спальню. Ягами хмурился и явно злился.
— Идиоты, — прошипел он. — Будь у нас бумага Кисеки, нас не забрали бы. Обладателя блокнота Писаря шинигами не забрали бы до тех пор, пока на него не была бы выписана повестка!
— Спасение одного — не вариант, — пожала плечами я и расстегнула руки Киры. — Знаешь, ты был прав только в одном: некоторые люди совершили столько зла, что заслужили смерть. Но их крайне мало, а ты не Бог, чтобы их судить и убивать. Ты сделал себя таким же, как и они — убил невиновных. Я тебе мораль читать не собираюсь: просто перед тем, как ты исчезнешь из этого мира и вновь начнешь переживать смерти своих жертв, хочу дать тебе возможность почувствовать каплю свободы.
— Ты меня отпускаешь? — ехидно усмехнулся Кира.
— И не надейся, — пожала плечами я. — Просто не буду заковывать руки за спиной, отведу в зал, пристегну к дивану и закую руки спереди, дав книгу. Настоящую, не аудио.
— И это, по-твоему, свобода? — фыркнул он.
— О да. Для того, кто скован, послабление режима — уже свобода. Ты просто максималист и не умеешь радоваться мелочам, всегда мечтая о большем.
— А разве мечтать о большем плохо? Разве надо останавливаться на достигнутом? Без движения вперед не будет прогресса, без мечты не будет будущего. Без надежды получить большее, чем готовит судьба, не будет счастья, потому что мы зачахнем в болоте рутины и однообразия, сгинем жалкими потребителями, не стремящимися к лучшему. Всегда надо стремиться к большему.
— Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
— Кто сказал, что журавля не поймать?
Я пожала плечами и застегнула наручники на руках Киры, после чего отстегнула его от дивана, отвела в гостиную, которую уже покинули Бейонд и Юля, и пристегнула его к ножке дивана за лодыжку. Вручив ему вытребованный томик Канта, я пошла на кухню. Юля как раз прощалась с L, говоря ему, что он замечательный человек и почему-то желая ему всего самого наилучшего. Она его даже обняла. А потом подошла к Ниару и сказала:
— Прости, я за лесом деревьев не разглядела. Ты классный парень, хотела бы я тоже стать твоим другом.
— Ничего, — тепло улыбнулся Ривер. — Я тебя не забуду.
— Спасибо, — кивнула Юля и подошла к Михаэлю.
— Ну, собственно… — она замялась, а затем ни с того ни с сего обняла его и четко сказала: — Я ошибалась, ты не предатель. Извини, я олень.
— Из тундры! — фыркнул Кэль и тоже ее обнял, а затем она от него отлепилась, и он сказал: — Запомни, не все то золото, что блестит, и не все черное — деготь.
— Как у нас говорят, — хмыкнула Юля, — «шел-шел, смотрю — блестит, подхожу — блестит, нагнулся — сопля…»
Михаэль фыркнул и усмехнулся, а Грелля рассмеялась. Да уж, эк она сейчас приласкала Киру… Настала очередь Майла, и она пожала ему руку со словами: